грязнокровки, то всё примет слишком скверный оборот.
По одной заглушая лишние и тревожные мысли, Северус очищал
сознание. Он ещё был далёк от совершенного владения окклюменцией,
но уже мог гордиться достижениями. Нечасто самоучки продвигались
дальше чистого сознания — Снейп же дошёл до уровня менталистики.
Юноша скользнул в холодное подземелье созданного образа, которое
пока ещё отдалённо напоминало лабораторию зельевара, но, тем не
менее, отвечало потребностям окклюмента. Здесь он мог спокойно
подумать, не беспокоясь, что ненужные эмоции и переживания помешают
работе сознания. Его проекция взялась за нарезку ингредиентов,
разум же начал перебирать возможные варианты действий…
Ускользая в спокойный и защищённый сон, Северус даже жалел, что
призвал своё умение окклюменции. Его разум пришёл к плану, который
был сшит из красно-золотых нитей, и был настолько гриффиндорским,
что Снейп даже засомневался, а слизеринец ли он?..
***
Джим сорвался к Лили ещё до того, как Хвост закончил фразу,
опрокинув стакан с апельсиновым соком и роняя надкусанный сэндвич
куда-то под стол.
Сириус не двинулся с места; если бы Питер не провожал Джеймса
взглядом, то он обратил бы внимание на потемневшие от гнева глаза
Сириуса.
— И что за игру ты завёл на этот раз, Петтигрю?
Хвост побледнел от того, как Бродяга произнёс его фамилию. Он
никогда не думал, что голос может быть настолько ядовитым и
звенящим от гнева.
— Я не играю. — Пит и сам не знал, откуда взялись слова. — И,
если ты хочешь обсудить это, то выйдем из Школы.
Блэк, несмотря на воспитанную с детства выдержку, не сдержал
удивления: глаза на пару мгновений расширились — и не прозвучало
никакого ответа. Он лишь молча поднялся из-за стола, с силой
отшвырнув салфетку с колен, и направился прочь из Большого зала.
Питеру пришлось идти следом, словно это его вызвали на разговор, а
не наоборот…
***
Джеймс не мог поверить своим глазам.
Перед ним на кровати лежала смертельно-бледная Лили; сквозь
тонкую кожу на правом виске Джим видел бьющуюся венку. У него не
осталось ни единой мысли в голове — только образ девушки, чьё лицо
практически сливалось с кипенно-белой подушкой. Он неловко присел
на наколдованный табурет и взял прохладную и мокрую ладошку Эванс в
руки.
Он не знал точно, сколько времени прошло. О занятиях Джеймс даже
не задумывался, а только лишь накинул на себя Мантию. Лили была в
Больничном крыле при смерти, значит, и он будет здесь.