Звонарь начал звонить Благовест. Едва большой колокол подавал свой голос, как звонарь закрывал глаза, и перед его внутренним взором от колокола вместо звуков начинали отчаливать во все стороны большие белые лодки, острыми носами вспарывающие утреннюю тишину, словно неподвижную воду в озере, где внизу, под водой, в синей дымке качался город.
Вслед за Благовестом начинался Трезвон. В действие вступали другие звонари. Рыжий звонарь начинал дергать веревки малых колоколов. Дробный звон малых колоколов был подобен звуку падающих в воду больших зеленых яблок, словно мальчишки, обнесшие колхозный сад и спасавшиеся от гнавшегося за ними сторожа с берданкой, бросали их в озеро, по которому неслись большие белые лодки. Последним вступал звонарь с серьгой в ухе, который начинал бить синкопами в средние колокола. Звуки средних колоколов были подобны стае уток, что вслед за яблоками плюхнулись в холодные и чистые воды озера, и от них во все стороны кругами по воде расходились волны.
Колокольный звон плыл над городом, очищая от ночной скверны, и город начинал просыпаться, потягиваться, в темных окнах вспыхивал свет, и открывались двери подъездов, выпуская первых ранних пташек, устремившихся на работу.
После того, как звонари отзвонили заутренюю, город, подобно затопленному граду Молога1, выплыл из темно-синих глубин утреннего озера в новый день, упершись крестами собора в высокое безоблачное небо, на котором был еле виден истаявший бледный полумесяц луны, и только одинокая утренняя звезда не сдавалась, по-прежнему блистая колючим светом.
После окончания колокольного звона звонари всегда очень медленно спускались по лестнице. Быстрый спуск с колокольни был подобен святотатству. Звонарям казалось, что они несли в вытянутых руках большие чаши, полные небесной благодати, которую ни в коем случае нельзя расплескать. Потом звонари будут улыбаться каждому встречному и щедрой рукой делиться с ними небесной благодатью. Звонарям будет радостно видеть, как лица прохожих очистятся от повседневной мелочных забот, станут просветленными, души – очистившимися от грехов, и в очах зажгутся божьи искры.
Последним со звонницы спускался звонарь в большой колокол, и ему казалось, что за ним упорно следует незнакомец, который не отпускал его до самой последней ступеньки лестницы. Однако он не мог обернуться и проверить свою догадку, боясь споткнуться, чтобы не пролить ни капли из чаши, наполненной до краев небесной благодатью, курящуюся голубым дымком.