– Хотел на Южном, но узнал, что там еще холоднее, поэтому согласился и на Северный. Май.
– Что?
– Ты спрашивал, как меня звать – вот ответ.
– Прошу повторить, я не понял: вы сказали Май?
– У тебя отличное произношение.
– Но этого не может быть.
– Почему?
– Потому что не может быть никогда. Май уже на Северном Полюсе, и более того: застрял там, как пробка с обратной стороны бутылки. В том смысле, что наоборот, внутри ее.
– Тогда называй меня просто Ма.
– Он и это словосочетание употребляет.
– Как, Ма – бессмертный? – спросил парень.
– Нет, просто, Ма – вездесущий.
– Сомневаюсь, ты что-нибудь напутал, парень. Это я вездесущий.
– Простите, но через чур много хвалебных эпитетов, давайте мне что-нибудь попроще.
– Лагерную кликуху?
– Думаю, подойдет.
– Батька Ма.
– Без Ма никак нельзя?
– Тебе не нравится это слово?
– Да, что-то слишком близко к Пирамиде жертвоприношений индейцев Майя.
– И это верно, парень, намечается великое жертвоприношение народов.
– Не думаю, мне кажется наоборот, жить скоро будет лучше.
– Так-то бы хорошо, но лучше без веселей не живет. Поэтому лучше и веселей – это и значит:
– Жертвоприношение началось.
– Какая-то непонятная мне логика, сэр, прощу прощенья, но до конца я вам не верю.
– Я сюда и прибыл, чтобы многие смогли проверить, прежде чем верить.
– Можно, я буду звать вас Черномор?
– Хорошо, тавтологично, но логично.
Самолет, уже с крыльями, стоял у кромки моря, и казалось, не ждал никого – просто дышал полной грудью перед дальними странствиями.
– Мы его украдем, – сказал Черномор, или Бат, как сам Кетч предложил его называть, чтобы абсолютно не запутаться в терминологии исторических событий, настигающих нас так быстро, что создать таблицу образов и их подобий – успеть нельзя.
– Не думаю, что самолет уже заправлен, – прошептал Кетч.
– Почему ты так думаешь? – спросил Бат.
– Не знаю, впрочем, именно поэтому.
– Почему, чтобы не угнали?
– Есс.
– Но здесь нет никого, кого они могут опасться.
– Ты думаешь, этот, как его, Ма-Ма не знает, что я здесь?
– Уверен.
– Почему?
– Ему сейчас не до тебя.
– Может быть, может быть. Будем надеяться. И знаешь почему? У нас нет другого выбора.
Бат пощупал бок самолета, как будто это был кит, выброшенный на брег пустынный и глухой в неведом царстве, в не совсем знакомом государстве.
– Что, стучит? – прошептал Кетч.