– Плесни мне текилы, – сказала Кристин, – развязывая фартук, и падая на стул у стойки, – задолбалась я.
Ее рабочий день подошел к концу. Через полчаса ее сменит Эли.
– И зачем только Бог создал человека? – вопрошала она, разводя руки. – Чтобы он вкалывал весь день, а потом напивался?
Я налил ей текилы и подал к напитку лимон.
– Богу нужен зритель, а потому был день шестой, – высказал мысль я.
– Да уж бога не понять, – сдалась Кристин. Она запрокинула стакан, и тут же закусила лимонную дольку. – Крепкая, зараза. Так ты учился в школе для фанатиков, а что потом? Давай рассказывай, мне интересно?
Кристин даже красива, белокурая с курносым носом – хорошенькая, так бы сказал любой из тех бухляков за столами и у стойки. Для меня она стала новым другом. Она всегда мне улыбалась и обо всем меня расспрашивала. Ей двадцать пять.
– Потом сжигал трупы в крематории, – равнодушно ответил я.
– Ого! Что, правда? Да ты шутишь?
Я протирал стойку влажной тряпкой. На влаге, оставшейся от тряпки, плясали огни от стробоскопа.
– Тебе не говорили, что ты – маньяк? – шутливо спросила она.
– Кто-то должен выполнять и ту работу, не только спаивать людей, – сказал я. Кристин постучала пальцем по рюмки, намекая на еще одну порцию спиртного. Я снова наполнил ее сосуд. Она вновь выпила, насей раз без лимона. – А все те другие, что охраняют кладбища, хирурги, режущие людей своими скальпелями, мясники на живодерне – они тоже все маньяки?
– Ну, конечно, маньяки, – рассмеялась Кристин. В ее улыбке крылось что-то такое, что задевало меня изнутри. Мне самому хотелось улыбаться. – Я шучу, не маньяк ты!
– Спасибо, – поблагодарил я, улыбнувшись еле заметно. – Твоя спасительница пришла.
Кристин обернулась: к стойке шла Эли. Та наоборот вся черная – с ног до головы.
– Привет, Эли, – поприветствовала Кристин траурную фигуру. Я кивнул.
– Снова здорова! – ответила Эли, чуть натянув губы в намеке на улыбку. Эта особа не самая разговорчивая девушка в Болоте. С Кристин они почти не общались. Образ Эли не вызывал в обществе симпатий, а я ко всему относился апатично, поэтому со мной Эли могла вести беседы длинней одной фразы. Она устроилась к нам неделю назад. В тот день я как обычно стоял за стойкой, ублажая людские пристрастия в спиртном. Дверь открылась, на пороге появилась эта девушка. В черном с ног до головы, даже глаза обведены черным карандашом, или чем они себя там мажут. Она с порога посмотрела на меня, жуя жвачку. Хлопок лопнувшего пузыря из жвачки, и она подходит к стойке.