– Дружок, плесни-ка мне водки безо льда, – прервал мои наблюдения сморщенный Питбуль, отдаленно напоминающий человека, – день сегодня дерьмовый. Этот сраный дождь заколебал. И какой черт меня пихнул двадцать лет назад перебраться в Болото. Оно свело мою женушку в могилу, и только в этом я ему благодарен. Чего ты уши развесил? Давай уже лей!
Я поставил рюмку на стол, открыл бутылку и наполнил стекло водкой.
– Ваша водка, сэр.
– Я у тебя тут посижу за стойкой, – сказал старик, – а то эти все мне опостылели. Ты не против?
– Нет, сэр.
– Ну и хорошо, – кивнул он. – Ничего, Болото и их заберет. Все подохнут, рано или поздно. Я десять лет вытаскивал трупы из трясины. В основном это детишки, которым там медом намазано, женщины, и мужчины – все молодые. Старики с головой дружат, а эти вон, – он кивнул в сторону подходившей Эли, – ветер в головенке. Нарядятся как на маскарад и думают, что выражают протест. Гляди на них – это же нечисть самая натуральная. Прости господи. А я помню слезы их родных, тех, кого доставал.
Он прервал поток слов, чтобы выпить.
– Крепкая, зараза. Плесни еще!
И снова в моей голове всплывает лицо матери, наши с Каролин секреты на болоте, и те странные огоньки полмесяца назад.
– Ну и что сегодня в меню у народа? – поинтересовался я у подошедшей Эли.
Она посмотрела на меня странно притягательным взглядом. Жвачка – ее лучший друг.
– Да ничего необычного – Йоркширский пудинг и тому подобное.
– Вот вы, юная леди, чего хотите сказать миру своим видом?
Старик грузно повернулся к официантке. Эли вопрошающе посмотрела на меня. Я пожал плечами.
– Да вроде бы ничего, – ответила она, взяла тряпку и принялась протирать стойку.
– Черный – цвет смерти, – заметил разошедшийся Питбуль, – вам бы жить да радоваться, а вы… Вот только не в Болоте. Бежали б вы отсюда. Тут все гниет, все умирает.
Старик все причитал, а мы с Эли переглядывались. Она закончила влажную уборку и отправилась на кухню за заказами, а я остался стеречь старика, и ждать Томпсона.
Тут в бар зашел человек, одетый в деловой костюм и с кейсом в руке. Он направился прямиком ко мне. С его шляпы стекали капли воды, украшая собой пол. Ничего не говоря, он показал карту особого клиента.
– Пройдем-те, – сказал ему я.
Такие карты у нас предъявляли особые знакомые мистера Таргетта. Они собирались под вечер и допоздна играли в покер в скрытом помещении. Я провел этого человека в подсобку, где он приложил карту к механизму защиты. Перед нами открылась дверь, за которой стоял круглый стол. За столом сидели другие игроки, над которыми клубами вился дым. Одного сопровождала молодая девушка, одетая вызывающе. Короткая юбка и кофточка с глубоким вырезом, обильно подведённые глаза и губы. Светлые волосы, завитые спиралью, спадали ей на объемную грудь. Я не обратил внимание, с кем она пришла, но это и не важно. Где-то внутри себя, я уловил нарастающую неприязнь к ней. Такое бывало, когда я узнавал о похождениях моей сестры, пока жил у них с Жаком.