– И в этом есть смысл, – отметил я.
– Да конечно, есть! А на тебя посмотришь – жалко становится. Ты устал от жизни? Тебя отшивает вон та «готесса»? – Он кивнул в сторону Эли, несшей чьей-то поздний ужин.
– От этой девушки мне ничего не нужно, разве что общение, – ответил я, не выказав не каких чувств.
Чарли усмехнулся. В его смешке явно содержалась издевка.
– Ну, да – ну, да. А чего тогда ты тут уселся в одного и уже полбутылки уничтожил? Жизнь не мила, коль бутылка полна?
– Чего ты вообще ко мне прицепился? – Этот вопрос возник сам собой в моей голове, тут же, выбрался наружу. – Нет у меня желания приобщаться к их социальным процессам. Они только думают, что живут. Их жизнь – это квест. С утра ты должен встать, затем умыться, потом одеться и так далее. Затем ты идешь на работу, где протираешь задницу на стуле или гнешь спину где-то еще, а вечером надираешься здесь. И этот квест закончится только тогда, когда ты, отдав все силы во благо кого-то другого, проведшего дни в праздности, больше не встанешь с кровати.
– Ну да, а ты решил взломать игру, и сразу устроиться туда, где можно и работать и пить одновременно. Да, ты – гений!
– Эти люди, – продолжил я, не обращая внимания на слова незнакомого мне Чарли, – обмануты еще в младенчестве. Их обманули их же родители. Благодаря им эти, ничего не подозревающие тогда, дети теперь пребывают в социальном рабстве. Папа работал слесарем, значит, и сынок должен будет проводить лучшие годы, делая ненужные ему вещи, чтобы получить бумажки, чтобы, затем, купить на эти бумажки себе поесть, или новые ненужные ему безделушки. А ведь поесть, можно вырастить и самому. Иллюзия их свободы заключается в том, что они добровольно отдали силы во благо чужой жизни, за что получили бесцельное существование. Делай работу – будет тебе награда. А кто сказал, что человек вообще должен работать?
Чарли взял мою рюмку и налил себе спиртного. Осушив ее, он начал:
– Когда мне говорят о жизни, я представляю себе автобус, набитый представителями этой самой жизни…