– А в городе все другого мнения! – словно выплюнул в ответ чернобородый, вложив в слова всю неприязнь, которую он испытывал к стоящему напротив существу. – Ты у нас еще и говорящая тварь, выходит. Так ты заговаривал зубы тем, кого убивал, верно?
– Я не убивал их, – ответил Виктор спокойно, стараясь не спровоцировать богатыря, высматривающего слабое место для атаки. – Их убил вурдалак, что обитает на кладбище. Опусти оружие и позволь мне все объяснить.
– Опустить оружие? – хищно переспросил чернобородый. – Чтобы ты на меня набросился? Ну уж нет. Я приехал, чтобы убить тварь и эта тварь – ты. Но перед тем как с тобой расправиться, мне интересно узнать, что ты такое? Откуда научился по-нашему говорить.
– Я – человек! – взревел Виктор, обожженный словами воина. – Я отличаюсь лишь внешне! Так несправедливо обошлась со мной жизнь и я…
– Ты – тварь! – сплюнул чернобородый, начав медленно заходить с правой стороны на чудовище. – Тварь, убившая с десяток жителей Медова, а теперь, когда тебе осталось жить не дольше пары минут, ты пытаешься выкрутиться. Но я не из тех, кто верит выродкам вроде тебя, пусть ты хоть по-птичьи запоешь.
Гнев закипал внутри. Животное рвалось из клетки, желая разорвать на части этого нахального ублюдка, смеющего так говорить с тем, кто мог его разорвать в два счета, и стальные зубочистки бы не помогли. Человек, на рассудительность которого Виктор возлагал такие надежды, оказался упертым и бесстрашным дураком, вымеряющим наилучшее время для атаки.
Он все продолжал кружить, и чудовище кружило, не позволяя обойти себя и чтобы не сбиться с шагу, что было делать все сложнее из-за беспрерывно текущей из раны на спине крови. Потеря крови давала о себе знать, и чернобородый это прекрасно понимал, выжидая, когда же у раненой твари наконец-то дрогнут ноги.
– Я очистил от подобных тебе кровожадных созданий не одну округу, – понимая, что Виктор пока по-прежнему представляет собой опасного противника, заговорил воин, чьи светлые, практически выцветшие глаза безустанно скользили по всему чудищу, ища его наиболее слабое место. – Были и говорящие, старающиеся меня заговорить, а потом бросающиеся, оскалив пасти, и натыкающиеся на мой меч. Были твари и похуже тебя, – усмехнулся он лишь суровыми глазами. – Та вон накидка, едва кивнул он головой в сторону валяющейся в траве шкуры волка, что прежде была у него на плечах, при этом, не отведя глаз, – принадлежала твари, которая убила пятерых пастухов, двух пацанов, играющих на окраине деревни, и старуху, не успевшую закрыть вечером дверь в хату. Это волчица, кормившая мясом людей своих выродков. Я убил ее, а затем и каждого из пяти едва окрепших волчат. Свернул им головы. Я улыбался, зная, что эти твари больше никому не навредят. Но теперь я выброшу эту шкуру и заменю ее твоей, сукин ты сын. Ты убил уже десять человек, да еще и в городе. Ты будешь лучшим трофеем в моей жизни.