насколько хороша в
тот момент. Широко распахнутые, горящие любопытством глаза, полные
чувственные губы и слегка вздернутый носик. Пожалуй, даже слегка
нахмуренные брови не умаляли ее очарования. Она словно бы светилась
изнутри, согревая окружающих светом чистой души.
Надежда спросила, кто нравится ему больше, и Сандро
поразился дрожи в ее голосе. Разве не понимает, что для него сейчас
существует она одна? Видимо, он слишком привык жить чужими
эмоциями, позабыв, как выражать собственные. И не хотел такой
судьбы для Надежды. Она должна быть счастлива.
И он предложил ей уехать до того, как окончится контракт.
Она, разумеется, не согласилась. Но что двигало ею: необходимость
выполнить работу или собственное желание? Неужели он нравится ей
настолько, что она готова пожертвовать разумом?..
Сандро терялся в догадках. Его мозг приказывал
выставить обманщицу вон, тем самым спасая ее от дурного влияния. Но
разбуженное горячее сердце отказывалось расставаться с
Надеждой.
Она не поверила его рассказу о юности и кличку
«Цербер» сочла неподходящей. Сандро и сам иногда думал о
нереальности своего прошлого. Но память вновь и вновь заставляла
переживать и с головой окунаться в бездну безысходности. Так трудно
и так горько.
Попытки Надежды подружиться, искренний интерес и
сочувствие еще сильнее расположили к ней Сандро. Внимание к его
прошлому, проявление заботы — все это словно дало толчок к
сближению. Сандро расчувствовался настолько, что признался в своем
тайном страхе. Об этом он мало кому рассказывал. Только Симона и
еще несколько работников знали все подробности его
жизни.
Но он не сказал Надежде главного, боясь напугать. Есть
вещи, которые лучше не видеть и не знать об их
существовании.
Надежда
Николаич предупредил, что в случае, если Бруни заставит меня
снять часы, мне придется самостоятельно принимать решение. Но в
отдел я должна вернуться только после выполнения задания. Вариант с
выходом сверхточного оборудования из строя начальником всерьез не
рассматривался. И совершенно напрасно.
— Справится и ребенок — ха! — передразнила я Николаича. —
Сверхчувствительный датчик работает при любых условиях — дважды
ха!
Так я рассуждала, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Злая на
начальника, а больше — на себя саму. Мне не удалось справиться с
поставленной задачей, зато угораздило втюриться в поднадзорного.
Похоже, история с Игорем меня ничему хорошему не научила. И я,
словно майский жук, билась о стекло, надеясь, что смогу преодолеть
невидимую преграду. И обрести счастье и свободу, поддавшись
внутреннему порыву.