– Мириам! – прорычал отец. – Замолчи!
– Нет! – закричала я, отскакивая от него в сторону. – Думаешь, я не знаю, почему только мне выпало счастье в полнолуние становиться чудовищем, жаждущем свежей крови? Мне давно все известно! И не только мне. Уверена, совет королей ждет не дождется твоей оплошности, чтобы растоптать своего Владыку. И уж поверь, смерть кронпринца станет прекрасным поводом, чтобы убрать с трона нечестивца, навлекшего гнев истинного бога.
Отец мгновенно оказался возле меня и отвесил хлесткую пощечину. Вспышка боли обожгла щеку, а от силы удара я чуть не рухнула на пол. Но Владыка заботливо придержал меня за плечо.
– Замолчи! – процедил сквозь зубы он, впечатывая пальцы в кожу. – Не смей говорить со мной в подобном тоне!
– Да, Владыка, – выплюнула я, заливаясь слезами. – Как прикажете.
Он ослабил хватку, и я тут же вывернулась из его рук и подбежала к двери.
– Только не надейся, что я смирюсь с этой бредовой свадьбой! – бросила я, колотя по массивным доскам. – Ты не заставишь меня!
Он посмотрел долгим взглядом и двинулся к выходу.
– Ты выйдешь замуж в следующем месяце в день полной луны, – с леденящим душу спокойствием произнес отец, проходя в отворенную моей охраной дверь. – И этот кошмар наконец закончится.
Меня как обычно заперли, но я давно уже научилась выбираться из своей тюрьмы, минуя стражей. И ненавистный лязг задвигаемого засова лишь в очередной раз напомнил о моем положении опасной заключенной в замке Владыки, но никак не о статусе принцессы на выданье. И как отец собирается вручить этакое сокровище принцу? Сам-то он побаивается отпускать меня на волю.
Что же делать? Этот Энтони вовсе не виноват в моем проклятии, и уж совершенно точно не сможет снять его, только зря погибнет. Отца просить бесполезно. Он уверил себя, что замужество способно что-то изменить, и теперь не отвяжется, пока я не пройду обряд венчания. Может, попробовать договориться с принцем?
Нет, не получится. Если он узнает об истинном положении дел, меня могут и на костре сжечь, как порождение тьмы. Я, конечно, не хочу убивать своего супруга, но и сама погибнуть не стремлюсь.
Дверь отперли, и она со скрипом отворилась.
– Чего тебе? – недовольно буркнула я, увидев старую няньку-кормилицу, единственную служанку, которой отец позволял бывать в моей башне.