Я резко разворачиваю машину под сигнал встречного потока. Медсестричка взвизгивает, схватившись за голову.
— Кто тебе права выдал?!
— У меня нет прав, успокойся, — фыркаю я, идя на обгон.
— Что ты творишь?! — орет она, врастая в кресло.
Похоже, в юности правильной была, не гоняла с друзьями по пустым магистралям или ночному городу. Или с годами инстинкт самосохранения обострился.
— Кажется, у тебя первый пациент. Так что соберись.
Медсестричка замирает, с ужасом уставившись на дорогу и больше не проронив ни слова, пока мы не подъезжаем к особняку брата.
— Ты уже бывала здесь, помнишь? — Я завожу машину во двор.
— Да, к сожалению, — бурчит она.
Нас встречают братки, наперебой рассказывая, что случилось, но так толком ничего и не объяснив. Собственно, мне плевать, что произошло. За перестрелку их Чех драть будет, когда вернется. Мое дело маленькое. Сказали привезти врача — я привез.
— Адель где? — спрашиваю я.
— Со своим мужем куда-то умотала, — докладывает Азиз.
— Отлично! Вылезай, — велю я медсестричке. — Вот, парни, это Настя. С этого дня нас лечит и калечит она.
Девчонка тупит взгляд, скрывая лицо в тени волос. Я беру ее за руку и веду в дом вслед за парнями.
Черепа они уложили в кухне на столе, распугав прислугу.
— Это что, прикол? — офигевает медсестричка. Не знаю, от чего больше: от того, что с этого стола едят, или от того, сколько под ним кровищи.
— Работай! — Я толкаю ее к раненому.
Секунду она просто стоит, потом убирает волосы за уши и дрожащими руками расстегивает рубашку Черепа, прилипшую к его мохнатой груди.
— О, господи! — Поворачивается ко мне и вздрагивает: не ожидала, что я уже ей в затылок дышу, сжимая ствол в руке. — Ему нужен хирург!
— Ты же работала в «скорой». Представь, что он сейчас в покореженной тачке. Помощь нужна срочно. Вытащить не успеете.
— В таких случаях на место выезжает хирург! — истерически вскрикивает она.
Я приставляю пушку к ее виску и шиплю:
— Латай.
На ее глаза наворачиваются слезы, подбородок дрожит. Лихорадочно покивав, она говорит:
— Мне кое-что нужно.
— Начальник службы охраны все достанет! — Я указываю на Азиза. — И помни, ты — сапер.
Сам я не собираюсь любоваться, как у Черепа в кишках ковыряются. Выхожу на улицу и, сев на ступеньки, закуриваю под моросящим дождем. Честно, мне похрен, выживет этот Череп или нет. Мир с ним ничего не потеряет. Типичный головорез, перебежавший к нам из другого распавшегося синдиката. Никогда мне не нравился. Работает шумно, следы оставляет. Так что, если сдохнет, горевать никто не будет.