Путь по
скале был простым и хоженным не один десяток раз – щель, тянущаяся
с земли до самого верха. С закрытыми глазами, конечно, я преодолеть
этот путь не взялся бы, но все упоры для рук-ног известны, а
движения привычны.
Трудное в
подъеме место лишь одно – нужно подтянуться, встав на носочки, и
зацепиться левой рукой за удобный выступ скалы. Потом поднять ногу
повыше, упереться и продолжать восхождение. Все. Это единственное
по-настоящему опасное место. И этот выступ был надежен, безопасен и
удобно обхватывался четырьмя пальцами.
Позже я
раз за разом возвращался к этому несчастному выступу. Вертел
произошедшее со мной так и эдак, пытаясь понять, как монолитное
тело скалы вдруг позволило отломить от себя кусочек именно в тот
момент, когда он был моей единственной опорой.
Не было
ни хруста, ни киношного размахивания руками, ни воплей. Продолжая
удерживать отколовшийся камень в ладони, я беззвучно и бесконечно
долго летел спиной вниз к земле.
Дурацкая
мысль: «Конец спиннингу!» – крутилась, все ускоряясь и ускоряясь в
голове. Удар. Выбитый из тела с дыханием воздух. Боль.
Темнота…
Темнота
отступает. Перед внутренним взором хороводят красные и оранжевые
круги-всполохи. С трудом открываю глаза.
Бескрайнее голубое небо. Гладкое полотно скалы.
Склонившиеся надо мной люди. Двое. Пожилой мужчина и какой-то
малолетка.
– Диду… –
шепчут мои губы. – Брат…
Мои
губы?..
В поле
зрения оказывается рука. Худая детская рука с полукружиями грязных
ногтей и ссадинами на ладони.
Моя
рука?..
– Кто
я?
– Ултер,
– сразу пришел ответ.
– Где
я?
– Дома, –
ответил тот же мальчишеский голос, робкий, готовый вот-вот
сорваться в плач.
Склоненные люди что-то говорят, спрашивают, но
понять это можно только по шевелению губ. Внутри головы лишь тонкий
звон.
Я с
трудом огляделся вокруг, тяжело ворочая головой, и дополнил картину
с гладкой скалой и небом. Горы, горы, горы. Горные пики с
заснеженными шапками вдали и поросшие густым ельником склоны
вблизи.
И еле
слышимый запах сероводорода, столь неуместный здесь и сейчас. Едва
я почувствовал этот запах, как мальчишка внутри меня (или мальчишка
вокруг меня, если я внутри него?) успокоился. От него пришла теплая
волна спокойствия и умиротворения. Теперь уже сам мальчишка, хозяин
тела, целенаправленно скосил глаза и уставился на темный провал в
скале. Бог ты мой! Это же вход в пещеру! И насколько можно судить,
в огромную пещеру!