– Вы не признаете ревности, Рахметов?
– В развитом человеке не следует быть ей. Это искаженное чувство, это фальшивое чувство, это гнусное чувство, это явление того порядка вещей, по которому я никому не даю носить мое белье, курить из моего мундштука.
Н. Чернышевский
– Вы, Лев Ильич, право, совсем одичаете, если станете хорониться за своими книгами. Не возражайте! Знаю. Вечный громоотвод у вас – диссертация. Что бы вам бросить некоторые частные уроки, от которых вам нет никакой выгоды? Тогда нашлось бы у вас время и на людей посмотреть, и себя показать.
– Да я, Надежда Николаевна, и без того даю одни прибыльные уроки.
– Да? Так полтинник за час, по-вашему, прибыльно?
– Вы говорите про Бредневу?
– А то про кого же? На извозчиков, я думаю, истратите более.
– Нет, я хожу пешком: от меня близко. Даю же я эти уроки не столько из-за выгодности их, как ради пользы; подруга ваша прилежна и не может найти себе другого учителя за такую низкую плату.
– Так я должна сказать вам вот что: заметили вы, как изменилась она с того времени, как вы учите ее?
– Да, она изменилась, но мне кажется, к лучшему?
– Гм, да, если кокетство считать качеством похвальным. Она пудрит себе нынче лицо, спрашивала у меня совета, как причесаться более к лицу; каждый день надевает чистые воротнички и рукавчики…
– В этом я еще ничего дурного не вижу. Опрятность никогда не мешает.
– Положим, что так. Но… надо знать и побудительны причины такой опрятности!
– А какие же они у Авдотьи Петровны?
– Ей хочется приглядеться вам, вот что!
– Ну, так что ж? – улыбнулся Ластов.
– Как что ж? Вы ведь не женитесь на ней?
– Нет.
– А возбуждаете в ней животную природу, влюбляете ее в себя; вот что дурно.
– Чем дурно? С тем большим, значит, рвением будет заниматься, тем большую приятность будет находить в занятиях.
– А, так вы обрадовались, что нашлась наконец женщина, которая влюбилась в вас? Вот и Мари также неравнодушна к вам. Прыгайте, ликуйте!
– А вы, Надежда Николаевна, когда в последний раз виделись с Чекмаревым?
Наденька покраснела и с ожесточением принялась кусать губу.
– Он, по крайней мере, чаще вашего ходит к нам, и я… и я без ума от него. Вот вам!