— А ты чё веселишься, ты рядом кряхтеть будешь.
— Я согласен, — кивнул Двейн, жмурясь от смеси удовольствия и боли, Вера подумала, что смеяться ему нельзя, и решила закругляться.
Министр отпустил её и ушёл за креслом, она незаметно вздохнула с облегчением — она сомневалась, что сможет поднять это кресло, а даже если сможет, то будет передвигать его шагами, наклонив и переваливая с одной ножки на другую, выглядеть будет глупо.
Вернулся министр, выяснил опытным путём, что кресло не проходит в дверной проём, шёпотом выругался, снял пиджак и перевернул кресло на бок, аккуратно втискиваясь в кухню хитрым крюком. В комнате сразу стало тесно, Двейн поднялся и начал помогать, кресло с трудом вбили между столом и стеной, немного ужав пространство с противоположной стороны, где обычно сидел министр. Вера наблюдала этот процесс, не вмешиваясь, министр беззвучно ругался, Двейн беззвучно смеялся, наконец мебель расставили и министр сел на своё место. И Вера обернулась и с недоумением захлопала глазами:
— А подушка?
Министр запрокинул голову и сообщил потолку всё, что он думает о данной ситуации, но без подробностей, простым полурыком-полустоном, но все всё поняли. Ушёл, вернулся с подушкой, и с лицом «засунь её себе в задницу» протянул Двейну. Тот сделал невинную физиономию и отодвинулся, предоставляя министру возможность уложить подушку самостоятельно. Министр мужественно уложил, шёпотом высказываясь подушке, повысил голос и буркнул:
— А цыньянцы, вообще-то, бороду не носят.
— Вообще никто и никогда?
— В большинстве. Она у них почти не растёт.
— Ну, это явно не ваш случай, — мурлыкнула под нос Вера, министр зажмурился, а Двейн надсадно закашлялся, бездарно пытаясь делать вид, что всё в норме. Вера не поняла прикола, но обострять не стала. Министр тихо прошипел:
— По спине постучать?
— Не надо, — осторожно сказал Двейн. Министр вдохнул поглубже и сказал спокойным информирующим тоном:
— В империи причёски, бороды и украшения обозначают статус, носить такую бороду, на которую можно наступить, может себе позволить только глава очень большой семьи, в которой минимум три поколения и десяток детей.
— У вас пятеро, если у них будет хотя бы по двое, то как раз десять и наберётся. А учитывая, что вы считерили и завели себе детей почти своего возраста, к девяноста уже и их дети успеют размножиться, у вас точно будет больше десятка внуков. Какой роскошный будет старый пень, а? Замшелый такой, с бородищей по колено, с бровями, с ушами. Такой палочку поднял, говорит: «Двейн, когда идём волосы в носу стричь?» А Двейн говорит: «Вы опять таблетку от склероза выпить забыли? Я их уже лет пять не стригу, отращиваю, моей старухе нравится, говорит, я животное».