— Но никто не знает, когда именно. Поэтому я предпочитаю не нарушать никогда, статистика несчастных случаев из-за банального несоблюдения правил меня поддерживает.
Вера молча пожала плечами, он на миг скосил глаза на дверь, она понимающе улыбнулась и шепнула:
— Соскучились по бумажкам?
Он фыркнул и опустил голову, бросил на Веру чуть виноватый взгляд исподлобья:
— Вы меня извините? Я хочу видеть организаторов этого происшествия в своём подвале в виде фрагментов, а кратчайший путь к исполнению этого желания усыпан бумажками.
Она понимающе улыбнулась и расслабила руку. А он продолжил держать. Помолчал, поизучал их руки, опять сжал, пуская по её телу волны напряжённого горячего кайфа.
«Он с одной рукой творит такой беспредел, что же со мной будет, если предоставить ему больше?»
Фантазия предложила не мелочиться и предоставить ему всё, от картинок в голове её бросило в жар, как будто всё тело окатило кипятком, она боялась, что все мысли написаны на её лице крупными буквами.
Вера открыла глаза, сосредоточенно изучила стол и чашки.
Министр стиснул её ладонь в последний раз и медленно отпустил, сжал пальцы в кулак и убрал руки со стола. Она продолжала держать свою на весу, рассматривая её, как какую-то диковинку, министр тихо сказал:
— В этот раз это буду я.
— Уверены?
— Никаких сомнений, — улыбнулся он, взял свою чашку, отпил воды. — Попробуйте поспать. Если услышите, как кто-то ходит по квартире — это я, пытаюсь убедиться, что мне не приснилось, не пристрелите меня случайно.
— Постараюсь, — улыбнулась Вера.
— Я пойду. Не провожайте, я скоро вернусь, — он допил воду, встал, замешкался у стола, как будто ему было ещё, что сказать, но когда Вера подняла глаза, он свои резко опустил: — Отдыхайте. Госпожа.
Поклонился и вышел, оставив дверь приоткрытой, в библиотеке зажёгся свет, зашелестели бумажки, шаги удалились к порталу. А Вера сидела и вспоминала как он уходил, как в замедленной съёмке, как он встаёт, кланяется... что-то в этом было не такое, как раньше, знать бы. Эти цыньянские тонкости, иногда он кланялся еле-еле, иногда низко, иногда просто кивал, иногда приходил так, как будто и не уходил, а с порога продолжал какой-то старый разговор.