Он оперся локтями о стол, сложил руки домиком и посмотрел поверх
них на Давенпорта.
— Сможете обеспечить безопасность подопечной?
— Разумеется, — высокомерно произнес опекун.
Он выглядел еще более холодным и отстраненным, чем обычно.
Казалось, пройдет пара минут, и его лицо просто покроется коркой
льда.
— Тогда ждите моих людей.
Глава полиции потянул на себя рычажок переговорника и что-то
тихо сказал в затрещавшую трубку.
— Я на всякий случай закрыла спальню на ключ и запретила слугам
туда входить, — поторопилась предупредить главу полиции.
— Очень предусмотрительно.
Во взгляде Каллемана мелькнул острый интерес, но мне было все
равно. Когда речь идет о жизни и смерти, нет никакого желания
играть навязанную роль наивной юной глупышки.
— Что ж, нам пора.
Давенпорт убрал часы в карман, поднялся и посмотрел на главу
полиции.
— Благодарю за помощь, лорд Каллеман, — сухо сказал опекун и
взялся за спинку моего кресла. — Изабелла, мы уходим.
Я буквально кожей почувствовала его недовольство. Интересно, что
могло так разозлить невозмутимого обычно Давенпорта? Что ж, гадать
бессмысленно, ответ я все равно не узнаю.
— До свидания, лорд Каллеман, спасибо за помощь, — обернувшись,
поблагодарила главу полиции, и в этот момент дверь открылась, и в
кабинет, уткнувшись в какие-то бумаги, быстро вошла красивая
белокурая девушка. Ее длинные волосы были убраны в замысловатую
прическу, а синее платье подчеркивало тоненькую талию и казалось
очень простым, но за изящными линиями приталенного лифа скрывался
довольно сложный крой.
— Эрик, мне нужна твоя подпись, — голос девушки звенел звонким
колокольчиком. — Эти шилохвостые снабженцы опять упираются, не
хотят отгружать препараты без твоего разрешения.
Она подняла голову, увидела нас и улыбнулась, отчего хорошенькое
личико осветилось изнутри теплым, каким-то даже уютным светом, а я
поняла, что блондинка, скорее всего, моя ровесница.
— Простите, лорд Каллеман, не знала, что у вас посетители, —
торопливо договорила она, отступив в сторону и пропуская нас к
выходу.
Уже в дверях я оглянулась и едва не оторопела. Невозмутимый и
холодноватый Каллеман выглядел совершенно другим человеком. Его
суровое лицо смягчилось, глаза посветлели, почти полностью утеряв
свою черноту, а на тонких губах появилась улыбка, преобразившая
угловатое лицо, и сделавшая его красивым.