— У меня что, поврежден позвоночник?
— У вас был небольшой ушиб, но он уже прошел, все кости целы,
трещин нет. Пока сложно понять, почему вы так долго не приходили в
себя, и от чего исчезла чувствительность нижней половины тела.
Штерн отвечал мне, но выглядело это так, словно он говорит,
скорее, с самим собой. Кустистые брови нахмурились, глаза за
круглыми стеклами очков стали задумчивыми и отрешенными, а мягкие,
чуть обвисшие щеки смешно подрагивали, отчего доктор казался
похожим на бульдога.
— Что ж, будем надеяться, со временем чувствительность вернется,
— преувеличенно бодро сказал Штерн и добавил: — Как и память.
Да, насчет памяти — это он в точку. Мне бы очень хотелось
понять, как я оказалась непонятно где, и почему меня называют чужим
именем. А если учесть совершенно не мою руку…
— Мне нужно зеркало.
Я посмотрела на туалетный столик и поморщилась. Далековато. С
неподвижными колодами вместо ног мне до него точно не
добраться.
— Присси! — позвал Келд и дернул висящий рядом с кроватью
шнурок, а буквально спустя минуту в комнате появилась невысокая
очень молоденькая девушка в старомодном платье и в накрахмаленном
белоснежном фартуке.
На светлых волосах незнакомки топорщился смешной головной убор с
острыми краями, симпатичное личико выглядело взволнованным, а
большие голубые глаза смотрели пытливо и настороженно.
— Принеси миледи зеркало, — приказал Келд.
Он выпрямил спину и слегка оттопырил нижнюю губу, поглядывая на
девушку с небрежным превосходством.
— Сию минуточку, тер маг, — пробормотала Присси.
Она метнулась к незаметной двери и вскоре уже стояла рядом с
кроватью, вытянув руку с небольшим заключенным в овальную раму
зеркалом.
— Вот, миледи.
Девушка смотрела на меня с опаской. Интересно, чего она боится?
Хотя, это сейчас неважно.
Я подняла взгляд и уставилась на собственное отражение. И чем
дольше смотрела, тем страшнее мне становилось. Из зеркальных глубин
на меня глядело чужое лицо. Красивое, очень юное, похожее на
тончайший фарфор: белоснежная кожа, высокие скулы, тонкие светлые
брови, пухлые губы. И только глаза — зеленые, яркие, с застывшим в
них знакомым упрямым выражением — были моими. И именно они
заставляли поверить, что вот эта светловолосая девушка,
отражающаяся в зеркале, действительно я.
Сердце сбилось с ритма, а потом застучало часто, как у
пойманного воробья.