Я обвела взглядом просторную комнату, задержавшись на
потрескивающем дровами камине, и спросила:
— И что, никому не известно, кем были мои родители?
— Наверное, об этом знает лорд Давенпорт, — нахмурилась Присси.
— Он ведь ваш опекун.
Я почувствовала, что если служанка еще раз произнесет слово
опекун, то я точно сорвусь. Какой может быть опекун у взрослой
двадцатисемилетней женщины? Хотя да, о чем я? Судя по виду этой
самой Изабеллы, ей не дашь больше восемнадцати.
Интересно, куда она сама подевалась? И узнаю ли я когда-нибудь,
что с ней произошло?
— Так вам обед принести, миледи? — пискнула Присси и тут же
смущенно потупилась и густо покраснела, словно сама испугалась
собственной смелости.
— Не нужно. Подай мне воды и можешь идти. Я хочу побыть
одна.
Я чувствовала настоятельную потребность остаться наедине с
собственными мыслями и попытаться проанализировать происходящее.
Странно все-таки. Никогда не думала, что окажусь в другом мире, да
еще и во времени, напоминающем то ли конец девятнадцатого, то ли
начало двадцатого века.
«Вот так и бывает, Динара Витальевна, живете себе, живете, а в
один прекрасный день — бац! И вы уже леди Изабелла, юная девица с
парализованными ногами, потерей памяти и кучей загадок вокруг. И
что думаете делать?»
А чего тут думать? Как любила говорить тетя Фима, главное —
живы, а со всем остальным разберемся. Вот только разбираться нужно
поскорее. Не нравится мне окружение этого нежного цветочка. Что-то
они все скрывают. Еще и опекун… Надо бы с ним пообщаться,
прощупать, чем он дышит. Но сначала нужно найти средство
передвижения. Интересно, у них тут инвалидные коляски есть? Если
нет, придется изобрести, потому что я не собираюсь лежать
безвольным овощем, и терпеть вранье окружающих. Нужно выбираться из
комнаты, и своими глазами посмотреть, что происходит в доме. Да и
лестницу посетить не мешало бы. Полюбопытствовать, как же это Белла
умудрилась с нее упасть?
Я смотрела в окно на медленно кружащиеся снежинки, и составляла
план новой жизни, стараясь не думать о прошлом и об оставленных в
Питере друзьях и Славике. Правда, мысли о привычном мире все равно
просачивались. Вспоминались тетя Фима, кутающаяся в ажурную вязаную
шаль и раскладывающая на старинном круглом столе очередной пасьянс,
крошечная квартира в Кузнечном переулке, маленькие, вытянутые
больше вверх, чем вширь, комнаты, и подтекающий кран в ванной. И
хотелось снова оказаться на уютной кухне с высокими потолками,
взять в руки тонкую фарфоровую чашку и сделать глоток восхитительно
крепкого кофе.