человека. Не хотела Алена ехать, вся
извелась беспокойством за меня.
- Понимаю, что надо, - не отпускает она мою шею, - только сердце
неладное чует. И для тебя и для меня.
- Хорошо, давай представим, что ты не поедешь, - кусаю я губу, -
сказаться больной недолго.
- Тоже плохо. Она там бедная ждать будет, спрашивать. А я здесь
останусь. Расположения царского больше не видать. Понимаю, надо
ехать. Только ты уж будь мил, не лезь без меня, куда не надо.
- Не сомневайся.
Супруга пишет регулярно. Лечение, по ее пониманию, проходит
удачно. Жалуется, что придворные дамы развлекаются плетением
интриг. Но моя уворачивается от всех хитросплетений и дружит с
царицей. Я дал ей в сопровождение пару человек для охраны и еще
двое служанок с ней.
А я вот загрустил. Ее предчувствия передались мне. Тогда решил
сосредоточиться на текущих делах. Нужно было наличные получить для
расчета с народом. Сначала думал съездить в Питер, проведать Алену,
взять денег у Веретенникова, а заодно проверить дела в компаниях,
но сроки поджимали. И я решил, что Москва ближе, чем Питер. К тому
же и половина лимита денег не выбрана.
Поехали мы с Игнатом вдвоем на станционных лошадках в древнюю
столицу. Когда-то берем почтовых, что дорого, а где-то
договариваемся с ямщиком. Из вещей у нас один мой саквояж, да сумка
переметная у Игната, которая нелепо смотрится вместе с дорогим
сюртуком и цилиндром.
По своей территории ехать удобно. Там мигнут, здесь доложатся.
Но Москва недалеко.
Задерживаться не планировалось. Остановились на постоялом дворе.
Вполне приличный хозяин и половые. Утром накормили рябчиками и
куском поросенка. Напились чаю со сливками. Половой поймал нам
извозчика.
Утренняя Москва имеет свое обаяние. Булочники и молочники
кричат. Копыта стучат по мостовой. Воздух чистый.
Без всяких проволочек я деньги получил лично в кабинете
директора, пока пил с ним кофий. Раскланялись и с тяжелым саквояжем
двинулись искать ямщика. Игнат настаивал на ночевке в гостинице или
доходном доме. Я решил, что лучше остановиться поближе к дому.
Успели бы за остаток дня добраться поближе к трактиру
Алексея-старообрядца.
В Москве тысяча восемьсот двадцать седьмого года около трехсот
тысяч жителей. Но не следует думать, что это маленький город. Он
силен пригородами, как и Мереславль. Население Мереславской
губернии по переписи одна тысяча семьсот девяносто девятого года
такое же, как в две тысячи двадцатом. Тот же миллион двести тысяч
человек. Только распределены они не так. Сейчас большая часть живет
не в городах, а в окрестных деревнях. Буквально, в шаговой
доступности. Город, это просто офис, где сидит начальство, продают
товары. А деревни, это спальные районы, производственная база. Если
город не рядом, то села играют роль перевалочных пунктов для
товаров и рабочей силы. В них, чтоб далеко не ходить, строят заводы
и фабрики. Там же, рядом с цехами, живут купцы-заводчики.