Он выгнал всех докторов, и каждый день, сцепив зубы, прокачивал
магический резерв, в надежде, что сумеет соединить края разорванных
кругов. Правда, результатов не было. Родовая магия, непокорная и
опасная, по-прежнему циркулировала по малому внутреннему кругу без
сбоев, и для кого-то другого ее было бы вполне достаточно, но для
высшего мага, потерявшего возможность управлять своей силой, это
казалось всего лишь каплей в море. Действительно, разве можно
сравнить тонкий ручеек и могучий бескрайний океан? Высшие маги
Дартштейна черпали силу напрямую отовсюду. Сама природа благоволила
им, позволяя взять столько, сколько те могли вместить. А теперь
сила, к которой он привык с младенчества, и которую воспринимал,
как нечто естественное и неотъемлемое, вроде дыхания или самой
жизни, вдруг оказалась недоступна, и это вызывало глухую
злость.
— Я помогу, — открыв дверцу купе и наклоняясь к нему, чтобы
поправить подножки кресла, сказала София, и он невольно задержал
дыхание, не желая окунаться в тонкий аромат лимонных кексов,
исходящий от девушки, и в то же время стремясь к нему всей
душой.
Проклятье! Эта двойственность раздражала. Будоражила кровь.
Заставляла чувствовать себя живым и в то же время угнетала. Кому
хочется выглядеть беспомощным калекой в глазах красивой
женщины?
Раньше, когда он был полон сил, для него не существовало преград
в общении с самыми избалованными красавицами столицы. Его любили.
Его желали. Перед ним были открыты двери самых известных домов, а
на устраиваемые им приемы стремились попасть самые изысканные
светские львицы Бреголя. А теперь…
— Не нужно, я справлюсь, — более резко, чем следовало, ответил
он Софии и нажал кнопку.
Кресло под ним плавно качнулось, подъехало к выходу и мягко
опустилось на перрон. В лицо ударил запах мазута и терпкий аромат
духов прошедшей мимо теры. Взгляд выхватил из толпы несколько
знакомых лиц, и Рольф криво усмехнулся. Каллеман верен себе —
охраны гораздо больше, чем нужно, учитывая, какая магическая защита
стоит и на нем, и на Софии. Впрочем, лишняя предосторожность еще
никому не мешала. И если о себе он не особо беспокоился и постоянно
ругался с Эриком, требуя убрать табун охраны и оставить одного, то
с появлением в его жизни Софии все изменилось. Ради ее благополучия
он готов был вытерпеть и невидимое, и видимое присутствие
топтунов.