— Софи.
Рольф протянул руку, помогая жене спуститься с подножки, и рядом
почти мгновенно возник мальчишка с чемоданами.
— Ваш багаж, милорд, — протараторил малец, поставив баулы на
землю и лихо сдвинув на затылок мятую кепку.
— Держи.
Стейн протянул парнишке монету, тот схватил ее, быстро спрятал
за пазуху и уставился на его кресло с таким любопытством, что Рольф
невольно усмехнулся. И тут же поймал взгляд Софии. В нем была
настоящая мешанина чувств — и сострадание, и желание помочь, и
толика любопытства, с которым девушка рассматривала местных, и едва
заметное волнение. Оно пробивалось румянцем на нежной коже,
плескалось блеском в глазах, изменяло дыхание, и вид красивой,
поднимающейся в такт ему груди отдавался в его собственной давно
забытым томлением.
— С возвращением, милорд.
Он так засмотрелся на жену, что пропустил появление Хубера.
Старый дворецкий в неизменной темной паре с достоинством поклонился
и замер, ожидая, пока на него обратят внимание.
— Здравствуй, старина, — опомнился Рольф и взглянул на Софи. —
Дорогая, познакомься, это Хубер, наш дворецкий, — представил огра
жене. — Служит семье уже почти семьдесят лет. Леди София Стейн, моя
супруга, — добавил он, повернувшись к слуге.
— Миледи.
Хубер склонил крупную голову. Ветер подхватил вьющиеся седые
пряди дворецкого, хлопнул фалдами его сюртука, и Рольф неожиданно
вспомнил, каким разбитым и расстроенным выглядел старик в ночь
перед его отъездом. И как дрожали огромные руки, когда Хубер
разливал вино.
— Мобиль ждет на площади, милорд, — важно прогудел дворецкий, и
на его скуластом лице мелькнуло любопытство.
Ну еще бы! Не каждый день с хозяйкой знакомится.
— Отлично. Едем, — решительно заявил Рольф и направил коляску к
широким дверям вокзала.
Но стоило миновать их и оказаться на площади перед зданием, как
послышался знакомый рык.
— Рольфи?
Рес… Старик Густав Форц. От этого так просто не уйти.
— Не верю своим глазам! — Раздался очередной удивленный возглас,
заставивший притормозить. — Неужели вернулся?
Рольф не успел ответить, как оказался сжат в медвежьих объятиях.
Коляска жалобно скрипнула, принимая основной «удар», а подлокотники
едва не погнулись под немаленьким весом Форца.
— Сынок, как же я рад тебя видеть! — Гудел Густав. — У нас тут
поговаривали, что ты затворником сделался и совсем никуда не
выходишь. А ты вот он, пожалуйста. Ну и люди! — Оторвавшись от
него, укоризненно добавил старый приятель отца и покачал головой, а
на морщинистом лице застыло укоризненное выражение. — Лишь бы
языками молоть! Ты надолго в Рендолл? А это что за красавица с
тобой рядом? — Сыпал вопросами Форц, разглядывая Софи. — Ох,
хороша! Будь я на пару десятков лет моложе…