– А у нас все места заняты-ы!
– Так что, – продолжал НН, – делать вам ничего и не придется.
– Будете только номерки таскать у фраеров ушастых? – я вас правильно поняла? – Мотя.
– На это у меня уже есть помощники, как говорится: от трех до пяти и больше. Будешь пока что варить мне завтрак.
– Да? Хорошо, вы что хорошего любите, Стейк по-Флорентийски, или Котлеты по-Киевски?
– Нет.
– Может тогда эти, знаменитые грибочки кокот, раковые шейки, незатейливо переложенные красной икрой?
– Почему красной, а не как в лучших домах Ландона, черной?
– Подорожала сильно.
– Почему?
– Пока сами не можем понять почему, вроде, да, воруют, но это давно известно, а почему всё равно всё дорожает, значит есть еще что-то, более важное, чем воровство.
– Да, действительно, привыкли, а толку уже и от этого – никакого.
– Ну, значится, так и решили: будешь пока что мне здесь полы мыть, чтобы пыли меньше было, – сказал НН, поднимая лапы, и ставя их на фиолетовый американский ковер с небольшим желтым оттенком, переходящим кое-где в розовый, а у самого камина – в голубой, как ясное небо.
– Дело в том, мессир, что у меня есть скрытый микрофон под этой кроватью-диваном.
– Что это значит?
– Я все ходы записываю.
– Да?
– Включить рипит ит, плииз?
– Спасибо, верю. Просто из головы вылетело, что вы режиссер с советским уклоном: пока не стукнешь на кого-нибудь – ни за что не назначат. Это как пароль:
– Тук-тук?
– Да, заходите – подписано.
– Думаю, сэр, вы всё-таки неправы, потому что у нас – как у Всех, и всё отличие в том, что:
– Это – держится в тайне-е.
– А именно?
– Надо обязательно дать.
– Взятку?
– Деньги не берут – только натурой, против нее нет закона. И это плохо. И знаете почему?
– Почему?
– Не все добрые леди в это, приятное во многих отношения занятие, могут поверить.
– Почему?
– Так не было официальной отмашки, что, мол, можете, как в Голливуде:
– И вы использовать позу летчика.
– Без отмашки не получается.
– Да. Точнее, нет, у некоторых получается, но ясно – не у всех. Одна намедни лет пятьдесят назад даже под поезд бросились, а то всё пела:
– Приходите Завтра, а?
– Люди не понимают, – сказал он, – что после семнадцатого года напрочь отменили привычку понимать, что люди здесь, на Земле, не самые главные, ну они и прут, как быки на матадора, которым и является в данном случае режиссер. И да: ты полы помыла, а то я боюсь иногда микробной эманации. Как говорится: