– Надо жить, зачем тебя умирать? – спросила Мотя.
– Меня все обманывают, а я – как оказалось – не в состоянии отличить правду от обмана.
Ее посадили в холодильник не случайно, а просто за то, что, как сказала опешившая от ее вездесущего напора Редисон Славянская:
– Нам не остается места в ее присутствии, – и предложила посадить Тётю в колбасный холодильник, предварительно договорившись с шеф-поваром через Дим-Ана.
Но не сразу вот так с бухты-барахты это было сделано, а после того, как Тетя – сама не понимая, зачем к ней пришла такая нелепая мысль, рявкнула, обернувшись на Михаила Маленького, которого уже на руках несли туды-твою:
– В мясной холодильник, – читобы он изобразил из себя Гудини в молодости, а именно:
– Вышел взад – без обмана, а чисто интуитивно, как Одиссей вывел запертых в Троянском Коне ребят и не в чисто поле, а каким-то образом:
– Прямо в город Трою.
Никто в это тогда не поверил, поэтому придумали песню про глупого – или, по крайней мере, соблазненного одним или несколькими богами Приама, который с этого бухты-барахты затащил этого бугаёметра в свой родной город.
Но реально вопрос остался:
– Как Троянский Конь попал в город, находясь снаружи? – Ибо.
Ибо Крепость, как рассказал Войнич в своём Коде:
– Для того и предназначена, чтобы Этот конь в город не мог:
– Ни проехать – ни пройти.
Отсюда вывод:
– Одиссей разгадал тайну Ласточкиных Хвостов на крепости. – Что означает:
– Нашел обходной путь.
– Как Гудини, – сказал Кот.
Так вот Тетя сказала:
– Я тоже могу. – И казалось, праздник кончился, ибо конкуренция несет с собой ажиотаж, когда думать уже некогда, надо только:
– Соревноваться.
Михаил Маленький обиделся, что ему не дали показать своё искусство покидать кабак, когда деньги узе кончились, а выпитое и съеденной назад никак не вернуть, ибо требуют:
– В первозданном виде, – и решил отдельно, но в то же время, с кем-нибудь напиться в баре. Где уже сидела, брошенная Котом Штрассе на произвол судьбы Алла Два, буфетчица из Берендея, исполнявшая лично для меня и Владимира Высоцкого песню Аллы Пугачевой про миллион, миллион алых рос, что ты с пастбища принес.
– Обязательно буду, – сказала она.
– Что-с, простите? – Михаил Маленький оглядел ее с ног до пояса и обратно. Ибо ясно, что у такой фигуры не может быть человеческого лица, а так только: