– Со всей душой от Бориса Парамонова.
p.s. – У Бориса Парамонова – не отнимешь – есть Пафос, но пафос этот, увы, как у всех:
– Казен-н-ный-й-й-й!
Убрать иво, разумеется можно, для этого надо только побольше заниматься едой и сексом. Ну, если, конечно, это не запрещено еще.
А то вот это:
– Был более интереснее, чем Горький и Толстой – годится только для начальной школы 50-х годов. – Ибо:
– А Горький и Толстой разве были писателями. – Без знака вопроса. По крайней мере, без знака вопроса по сравнению с Хемингуэем, портрет которого висел на стене у многих культурных людей России до 80-х годов, как символ именно:
– Литературы.
27.01.15 – Свобода в Клубах – Елена Фанайлова – Повтор – О Левиафане
Все-таки критики разбирают фильм, как ученики в присутствии учителя обсуждают сюжеты школьной стенгазеты:
– Головы их повернуты не к нам, не в Зрительный Зал, а на министра культуры, на учителя.
Говорят, что Левиафан – это Два фильма в одном:
– До адвоката Вдовиченкова и после. – Но!
Но тогда любой американский боевик – это Сто в Одном. Чтобы это понять, надо посмотреть вокруг себя, ибо:
– Мы тута, – и если вы не видите, что эти части связаны, то мы-то, естественно, из зрительного зала – Видим.
Далее, об Иронии. Это правильное замечание, потому что это не драма, а уже трагедия перед концом света, или уже его начало. Юмор и иронию трудно – если вообще возможно – найти и в Библии. Но, если бы был юмор, то фильм вообще бы не поняли – имеется в виду критики:
– Если у них не лезет в одно любовь и бизнес, адвокат и действие без него, то юмор вообще бы не поняли. – Но здесь и была задача показать мрак, Россию в:
– Безвыходном положении. – Как грится:
– Всерьез и надолго.
Если есть ирония, то это уже настоящий художественный фильм – Голливуд, где она есть всегда. Таковы, например, русские фильмы Холодное Лето 53-го и Край.
В Холодном Лете ирония, когда Герой поднимает окурок, брошенный милиционером, и говорит:
– Я тоже воевал. – Точнее, наоборот, это начальник ему говорит:
– Ты же ж воевал, … – В чем ирония? А в том, что, если ты, мать твою, на самом деле знал, что я воевал, то привозил бы мне с воли на этот, богом забытый остров, в северном ледовитом океане:
– Каждый день по пачке Беломора. – А то и Герцеговины Флор. Может быть, даже в виде табака и трубки. Ибо: