– Давай, давай, милый – подбадривал наездник своего уставшего жеребца – Немного совсем осталось. Верю, что устал…
Уже потянуло дымком, и вскоре за мохнатыми лапами сосен показались избы Санарки. Вороной, почувствовав близость дома, прибавил шагу. Жеребец с удовольствием хлопал копытами по солнечным лужам и, как это бывало всякий раз, когда он ввозил хозяина в родной поселок, вытянул шею, гордо поднял свою умную голову и начал гарцевать. Наверное, он понимал, почему в свое время его назвали Красавчиком. Хозяин ласково потрепал коня по холке, и этого было достаточно, чтобы жеребец радостно заржал…
– Тятя! Тятя! – бежала навстречу розовощекая девчушка, замотанная в старый пуховый платок. Она заливисто смеялась. И так радостно стало на сердце ездока, который не был дома уже почти две недели.
Наездник, осадив Красавчика, соскочил на землю и широко распростер руки, чтобы обнять летящую к нему дочку.
– Ах, ты моя красавица – говорил он, целуя девочку в бархатные румяные щечки – Ты почему так далеко от дома убежала? Смотри, Ваньша будет ругаться.
Потом он усадил девочку в седло, заботливо скрутив узелком порванную оборку на правой ножке дочери. Умный конь теперь не гарцевал, а шел осторожно, понимая, кого он везет в седле.
– Ну, как поживали вы тут, Иришка? Ваньша не обижал? – спросил он дочь, которая теперь гордо восседала в отцовском седле и смачно рассасывала кусок сахара, данный ей отцом.
– Ванька лугается, когда я моклая домой с улицы плихожу – прокартавила четырехлетняя Иринка.
– Ну а зачем же ты мокрая приходишь? – улыбаясь, спросил отец.
– Ну, так лужи же – невозмутимо ответила «наездница».
– И мамка, поди, ругается?
– Не, мамка меня любит – рассмеялась девочка – А у нас надысь килгиз очухался. Он такой стлашный…
Мужчина перекрестился и сказал на это:
– Не прибрал, значит, боженька.
Возле избы отца и оголтелую сестру встречал восьмилетний Ванька, одетый не по размеру в старый обрезанный отцовский зипун и подпоясанный самоделошным кушаком. Он по-деловому отворил ворота, сплетенные из ивовой лозы, и показал сестре кулак.
Красавчик величаво внес свою смеющуюся ношу на просторный двор.
– Ну, здравствуй сынок – отец протянул мальчугану свою широкую ладонь.
– Здравствуй, батя – Ванька по-взрослому пожимал отцовскую руку. Но тут отец притянул его к себе и попытался поцеловать. Парнишка явно был смущен такими нежностями. А тут еще и Ирка, сидящая на Красавчике, показала ему язык. Ох, с каким удовольствием он сейчас надавал бы ей пенделей…