Мне бы лишь выяснить хоть какие-то подробности о его жизни до того, как он возглавил московский Шведмет… Я бы такую статью написала! Что Суржевский потом несколько месяцев последствия разгребал!
Но мысли об этом постепенно уплыли из моей головы.
Погрузившись в привычную рутину, смирилась с тем, что мечта о статуэтке и море так и останется мечтой, как минимум на ещё один год. Приём заявок на конкурс заканчивается через три недели, в середине января. Я не успею так быстро найти достойную тему и подготовить материал. А до повышения как-нибудь и без Суржевского доработаюсь — у Валентина Азаровича я на хорошем счету.
За несколько дней до злосчастной новогодней вечеринки Шведмета я ушла в отпуск. Хотела освободить больше времени для работы над статуэтконосной статьёй. Учитывая, что новогодние праздники перенесутся, в издательство мне теперь выходить только в конце января.
А раз статья отменилась, то я устроилась на подработку официанткой в любимую кофейню. Работала только в день и неполную смену, чтобы успевать забирать Машу из садика. Конечно, оклад был смешной, но вместе с чаевыми выходило очень достойно.
А после нового года родители забрали Машу на дачу под Москвой. Ей нравится там бывать, особенно на зимних каникулах. В посёлке полно детей, коньки, санки. В общем, ребёнку весело. А я буду приезжать на выходные.
— Люблю тебя, Машуль. Скоро увидимся.
— Мама, я забыла рассказать!
Дочка всегда очень много говорила на эмоциях. А первые дни на даче самые насыщенные. Ребята встречаются после долгой разлуки, катаются с горок кто на чём, лепят снежные крепости… Вот и сейчас Маша уже больше десяти минут не могла остановить поток восторженных рассказов о том, как прошёл день.
— Вчера вечером мы с ба ходили на прудку. Смотреть, расчищен там лёд или нет. И там был Дима. Помнишь Диму? У него ещё мама на Бабу Ягу похожа…
— Машуль, — стараясь сдержать улыбку, ответила дочке, — сколько раз повторять, что нельзя так говорить. Тётя Катя не похожа на Бабу Ягу хотя бы потому, что ей всего тридцать лет. А Баба Яга на то и Баба, что ей гораздо больше.
— Да, мам, — перебил ничуть не раскаявшийся голос, — так вот. Дима стащил с меня шапку за пумпон, и я чуть не заплакала, потому что подумала, что у меня будет этот… как его… ленинбит…
— Менингит, Маша, — поправила, улыбаясь.