– Нет, это жена моего отца, – усмехнулась я, – а воспитавшая
меня матушка сейчас заново исследует город. Леди Ауэтари вновь с
нами, вы рады?
На щеках леди Фоули-Штоттен расцвели некрасивые пятна.
– Ты не смеешь называть собаку своей матерью!
– Вильгельмина, это возмутительное оскорбление, – встрепенулся
любовник моей мат… моей кровной родственницы.
Но его слова я привычно проигнорировала. Этого человека не
существует в моем мире, и пусть Тина считает, что такое отношение
вредит в первую очередь мне… Что ж, даже если она права – я
потерплю.
– Я бы не посмела, что вы, миледи. Но отец учил меня не скрывать
своих чувств, а потому я говорю лишь о том, что чувствую. И так как
мы все выяснили, хочу напомнить, что дом Митара – десять шагов
налево и дальше направо, а у меня дела.
– Какие у тебя могут быть дела?! – взвизгнула Ольра. – Ты всего
лишь пигал…
– Вильгельмина! – о, а это «влюбленные» произнесли хором.
– Твоей дочери следует думать, прежде чем оскорблять сильную и
злобную ведьму, – холодно произнесла я.
И, не произнося больше ни слова, прошла на двор.
Внутри я костерила себя на все лады: ну надо же было не
сдержаться! И нет, она давно напрашивалась на качественное
проклятье, но… Не сейчас же! Не сейчас, когда я колдую
исключительно на запасенной силе.
Бегом поднявшись в кабинет, я рухнула за стол и вытащила письмо.
Ощупала его и поняла, что внутри есть что-то очень плотное, плотнее
бумаги, и что-то мягкое, шуршащее.
Ладно. Ладно. Я не трусиха. Мне просто нужно открыть это письмо,
прочесть и…
«Может, лучше сначала открыть письмо мастера? Оно ведь столько
времени меня ждет», – эта мысль искушала. Право слово, могу ли я
быть полезна в формате возвращения власти? Нет. Значит, и важного
там ничего нет.
«Но мастер мертв, а Кристоф – нет», – пришла другая мысль.
Не давая себе думать, я ногтями разорвала плотный конверт и…
Внутри письма еще письмо? Или…
Это были рисунки. Карандашные наброски на тонкой-тонкой, почти
прозрачной бумаге. И везде была я. Смеялась, сердилась, говорила.
Сидела в обнимку с Гамильтоном или… Ох, а это вся наша компания на
балконе. А это…
Кристоф явно не умел рисовать себя – его фигура была показана
несколькими линиями, в то время как я, лежащая в его объятиях, была
отрисована очень четко и подробно.
– Глупости, – дрожащим голосом прошептала я. – Какие
глупости.