— Вряд ли за этим станет дело, —
хлопнул по столу высокий стройный красавец средних лет с герцогской
цепью. — Он обязательно себя выдаст. Надо только не пропустить…
Глава 1
В светло-зеленом особняке по адресу
улица принцессы Евгении, 19, что в городе Тишкольце, редко повышали
голос даже слуги. В Летних землях[1], а
Тишкольц раскинулся едва ли не в их центре, обычно жили люди
эмоциональные, с гордым духом, мощной силой воли и желанием
получить от мира все, что он мог им предложить. Такие качества
рождали, как правило, личностей честных, открытых, говорливых и
активных. Порой воспитание сдерживало эти порывы, но не могло
совсем уж уничтожить. Однако в семье барона Орманди не принято было
громко выражать свои чувства и уж тем паче недовольство. Потому
скандал между хозяевами дома так и потряс всех — от приходящих слуг
до обоих детей.
Никогда — никогда! — еще Леа Орманди
не слышала, чтобы родители так кричали друг на друга. Она даже не
подозревала, что такое возможно в принципе. Отец… тот да, порой
позволял себе ругаться, но всегда речь шла о ком-то вроде нерадивой
прислуги или его подчиненных на службе. Но мама… баронесса Орманди,
в девичестве Силвэйн Варади, отличалась изяществом черт и манер,
изысканным вкусом в одежде и сдержанным достоинством, столь
почитаемом в действительно древних родах. Она никогда не повышала
голос на слуг, детей или торговцев. Ей и не требовалось. Улыбки,
слов или, в зависимости от ситуации, нахмуренных бровей ей всегда
хватало. И теперь она… кричит? Кричит на мужа? Уму непостижимо.
Скандал, разразившийся три дня назад,
никак не утихал. Начался он с разговора в кабинете отца и быстро
перешел в крики, так напугавшие живущих в доме. Ссора хозяев висела
грозовым облаком тишины во время совместного ужина — ритуала,
неукоснительно соблюдавшегося в семье. Продолжилась злым шепотом в
спальне супругов, давно уже поделенную на две половины — мужскую и
женскую. Скандал грянул с новой силой, от которой отец ушел,
хлопнув дверью, но перед этим глянув на домочадцев как на врагов.
Баронесса же поднялась к себе и долго горько плакала, чем привела
всех просто в ужас. Причем самое страшное, что этим все не
кончилось, а повторилось и на следующий день.
Даже сейчас, презрев все запреты и
правила, которые должна соблюдать юная дворянка, Леа сидела на
последней ступеньке лестницы на второй этаж и слушала ругань
родителей, пытаясь, наконец, понять, что же произошло. Что
случилось и что теперь делать?