Погладив браслет, Леа еще раз
оглядела комнату, подозревая, что покидает ее на долгие годы, чего
не планировала и никак не ожидала. Здесь она прожила все свои
семнадцать лет и откуда хотела уехать в дом мужа, но не Акоса же
Жакаба! Пусть лучше неизвестность, академия, что там еще, чем это…
Сморгнув вновь набежавшие слезы, Леанора закрыла коробку крышкой,
привязала сумочку к поясу и направилась вниз.
— Леа, — Силвэйн крепко взяла дочь за
обе руки и заставила смотреть себе в глаза, — ты помнишь, что я
просила?
— Д-да, мама.
Это растерянное, почти паническое
«мама» вместо чинного «матушка» наполнило сердце баронессы болью и
жалостью, но она заставила себя встряхнуться. Она отплачет свое
потом, в одиночестве, прижимая к груди игрушки любимой дочери в ее
пустой комнате. Сейчас главное, чтобы эта комната не опустела по
другой причине.
— Давай еще раз повторим, — как можно
спокойней заговорила Силвэйн. — Первое — ни под каким предлогом не
возвращайся без моего разрешения. Ты поняла, почему? Леа!
Девушка вздрогнула, оторвала взгляд
от горничной, несущей какие-то коробки, и кивнула.
— Пока я в Академии, па… отец, —
поправилась она, — не сможет выдать меня замуж. С-студенты…
формально… подчиняются королю, а не родителям.
Забавный юридический казус, который
при всей своей невинности на самом деле давал очень много.
— Ни на каникулы, ни на выходные, ни
в межсезонье, ни даже если кого-то из нас станут хоронить…
— Мама!
Баронесса только отмахнулась.
— Я постараюсь исправить ситуацию, но
пока, Леа, ты должна сидеть в академии и носа оттуда не казать, ты
обещаешь мне?
— Мама!
— Пообещай!
Пришлось Леа выдавить из себя
обещание, выполнить которое казалось немыслимым.
— Поэтому ты должна не только
поступить, что, считай, дело решеное, но и удержаться в академии, —
продолжила наставления Силвэйн. — Поэтому учись, детка, и соблюдай
осторожность. Не показывай гонор перед преподавателями, не
оставайся с юношами наедине и будь предельна осторожна в словах и
делах, Леа. Ты не подведешь меня, малышка?
— Не подведу, мам, — девушка
вздохнула, прекрасно понимая, что с ее характером — порывистым и
открытым — следовать этим правилам будет весьма непросто.
— И самое главное, — голос женщины
стал тише и максимально серьезным, — не забывай про глазные капли.
— Она заправила ей за ухо темный, почти черный локон, норовящий
закрутиться посильнее, и заглянула в зеленые очи. — Ты их точно
взяла?