Судя по-практически двум десяткам машин, которые стояли за
оградой усадьбы, штаб немецкого учебного батальона и подразделение
охраны квартировали именно здесь. Хуже всего, что здание
двухэтажное, и, из некоторых окон второго этажа уже начали вести
огонь германские пулемётчики.
Для острастки я и другие танкисты задрали стволы орудий, благо
позволяла дистанция и начали обстреливать верхний этаж, целясь
преимущественно в те окна, откуда стреляли германские
пулемётчики.
Пехотинцы из моторизированного батальона капитана Галецкого,
заняв все мало-мальски подходящие укрытия, тут же принялись
поливать здание из всего, что у них было в наличии. Казалось,
каждый пехотинец понимал, что если им придётся штурмовать это
огромное двухэтажное здание, то потери будут весьма серьезными, вот
и выкладывались жолнежи, стараясь убить как можно большее
количество гитлеровцев, находясь на относительно безопасной
дистанции.
Я же напрягся – такими темпами немцы попросту сожгут всю
документацию штаба батальона до того, как мы до неё доберёмся! А
ведь на их картах могут быть указаны позиции других немецких войск!
Нужно было что-то срочно делать! Понимал это и полковник Вихрь,
который уже отдал приказ о вводе в деревню всех оставшихся сил.
Часа пол потребовалось, чтобы во всех прилегающих дворах
организованно разместить бойцов ещё одной мотопехотной роты. Третья
мотопехотная рота и взвод полицейских должны были занять оборону в
крайних домах со стороны дорог и вести наблюдение за округой.
К бою подготовили и трёхдюймовые орудия – их более солидный
калибр может потребоваться очень скоро.
Впрочем, долго мне пострелять не дали. Вначале поступил приказ
полковника по всем подразделениям – «Прекратить огонь!», а потом
меня вызвал к себе Вихрь и отдал совершенно бестолковый, по моему
мнению, приказ – Привести себя в порядок!
Пришлось бежать к ближайшему колодцу и умываться, чистить
сапоги. Потом один из работников штаба моего батальона прошелся
щёткой по моей полевой форме, в которой я и предстал перед
полковником Вихрем.
Командир оперативной группы изучающе на меня посмотрел, после
чего вынес вердикт:
-Отлично! То, что нужно!
И протянул мне небольшой белый флажок.
Стоит сказать, вначале я не понял зачем он мне, а потом, когда
до меня дошло – я заковыристо выругался по-русски, надеясь, что
полковник не поймёт. Он понял. И это меня удивило больше всего. Он
понял, но не сказал ни слова. Но по взгляду я понял, что мне ещё
предстоит разговор с этим офицером. И разговор этот, будет, как
говорится, тет-а-тет.