Как всегда, все началось с волос.
Жесткие, черные как вороново крыло и непослушные, они давали мне настоящий бой каждый раз, прежде чем уложиться в подобие прически. А когда это удавалось, затевали партизанскую войну. Распущенными никогда не лежали прямо, но и не завивались как какие-нибудь приличные локоны, и уже через полчаса капризно принимались торчать во все стороны, делая меня похожей на пугало.
Как только меня не дразнили раньше. И елкой, и ершиком для туалета, а бывало и того похуже названия выдумывали. Да только Ирис Кроу слишком умна, чтобы поддаваться на подобные провокации. Из меня плохая жертва. Очччень плохая жертва. Уже ко второму семестру я многим отбила охоту обзываться. Ректорский племянничек не был исключением. Ему мои волосы тоже жить спокойно не давали, но Маклюса я старалась не задевать лишний раз, игнорировала подначки, чем все больше раззадоривала.
— Эй, Кроу! Тобой пол вымыли, или ты родилась уже такая, — окликнул меня тем злосчастным днем Калеб Дрэг, лучший друг Руфуса.
Сам Маклюс сидел на бортике большого фонтана и увлеченно тискал Люсиль Берки, расположившуюся у него на коленях. Блондинку совершенно не смущали зрители, она, напротив, наслаждалась вниманием.
Задумавшись, я слишком поздно заметила эту компанию, но сворачивать с дорожки было слишком поздно и, сделав вид, что очень спешу, я прошла мимо.
Искажение магического фона ощущается совсем близко. Дух. Низший. Стихия огня. Определяю с ходу. Малюсенький и настолько простой, что весь из себя одно лишь намерение — незаметно забраться мне в волосы и вспыхнуть.
Моему возмущению нет предела. Мало того что меня мистресс Войси-Лауди отругала, так еще и эти?!
Лысой мне ходить не хотелось, и я отреагировала мгновенно:
— Ашвер! — перехватываю духа на подлете.
Обернувшись, натыкаюсь взглядом на белокурую копну мелких кучеряшек — красу и гордость Люсиль Берки.
— Интрего! — указываю духу новую цель.
Шевелюра блондинки радостно вспыхивает, за мгновение прогорает и осыпается пеплом быстрее, чем та успевает выпучить глаза. Открывая и закрывая рот, как голодный птенец, Люсиль гневно разворачивается к еще не осознавшему всю катастрофичность ситуации Руфусу.
— Эй, это не я! — оправдывается Маклюс.
Но Берки, видимо, так и не подобрав подходящих слов, отвешивает ему смачную пощечину.