– И даже сегодня, – подтвердил тот.
– В самом деле уезжать собирались-с.
Вот это было и странно, и нелепо.
Если умозаключения Гриши верны, то дело раскрыто уже сейчас.
Впрочем, если подумать, то ничего удивительного в его
сообразительности нет: что он приставлен охранять меня, не означает
глупости, ведь все мои, как говорит Аслан, нукеры – сотрудники не
просто Тайной канцелярии, но и Особого при ней отдела, а туда за
грубую только силу не приглашают, надо и головой работать
уметь.
Лунин… эта фамилия мне ни о чем не
говорила, вот только есть чувство, что как-то этот Михаил может
быть связан с давешними покушениями.
– Пошлю
за подмогой, и будем ломать двери, – решил пристав, услышав о лжи
лунинского слуги. – Не будет в чистом деле кто-то врать так нелепо.
Будете ждать?
Конечно,
будем. Свершившаяся месть насытит лучше любого обеда, так что
терпим.
[1] Новый канал –
ныне Обводный.
[2] Черная речка –
сейчас Екатерингофка.
[3] Секретная, она
же Калинкинская больница. Изначально – первая в России
венерологическая клиника, позже была присоединена к
Военно-медицинской академии.
[4]
Екатерингофский проспект – ныне ул. Степана Разина.
[5] Каплюжный –
сотрудник полиции.
[6] Влопаться –
попасться на воровстве, но при этом успеть сбросить «клей».
Облопаться – попасться с поличным. Сгореть – не просто попасться,
но и получить приговор.
[7] Мазурик –
принадлежащий к воровскому сословию.
[8] Потеть –
сидеть в полицейской части, в тюрьме.
[9] Дать сламу –
дать взятку за освобождение преступника. Дать сламу на клюя –
взятка непосредственно приставу.
[10] Кукуев остров
– одно из названий Гутуевского острова, получившего свое имя по
владельцу – купцу Конону Гуттуеву (Хуттонену), купившему его в 1800
году под строительство пивоваренного завода.
[11] Болотная ул.
– ныне Курляндская.
[12] Пещаная улица
– Рижский проспект.
Подкрепление прибыло уже через час, причем во главе
с самим обер-полицмейстером Петербурга Горголи. Отношения с Иваном
Саввичем в эту пору у меня складывались по-разному: как начальник
столичных полицейских он привечал графиню Болкошину за былые
заслуги, а как генерал-майор Корпуса инженеров путей сообщения
выедал душу до последней крошки при обсуждении вопросов
строительства паровозов и колесопроводов. Спорили мы с ним нещадно,
но каждый раз все заканчивалось одинаково: чиновник хлопал ладонью
по столу и объявлял о принятом решении. Мне оставалось только
подчиниться, подложив на подпись в отместку очередную смету.
Горголи кривился, но брал перо и ставил свой росчерк.