– Не
столь она сама, Александра Платоновна, сколь претит мне мысль
жениться на незнакомой девице из Германии. Насмотрелся я на мучения
Константина с его супругой, не хочу так жизнь прожить.
– Вы же
маленький совсем были, когда они разошлись, как может
помнить?
Михаил
смутился. Все же его предубеждение против бывшей жены брата было
основано прежде всего на рассказах со стороны мужа. В Петербурге
Анну Федоровну вспоминали с теплотой, по сей день звали ее не иначе
как «вечерней звездой».
– Все равно не хочу никаких немок, –
упрямо ответил Великий Князь.
Я
даровала ему легкий поцелуй и, проверив в зеркале порядок костюма,
прислушалась к тому, что творится за дверью. Осторожно ее открыла и
столкнулась взглядами с Тимкой. Охранник молча кивнул, дав понять,
что можно выходить.
– Опасная
забава, – сказал он мне уже в карете.
– Если ты
все сделал, как надо, то последствий не будет. Тем более что и
продолжения не будет, это оговорено.
Тимофей
кивнул, но вопрос в глазах его не исчез.
– Сама,
сама я, – улыбнулась я. – Ударило в голову. И это было очень даже
неплохо. Даже немного жаль, что отказала Михаилу, теперь вот в
Индию придется поход возглавить.
– Значит,
поедем в Индию, – спокойно ответил Тимка.
– Ты со мной?
–
Конечно, – удивился охранник моему изумлению. – Мы приставлены к
Вам личным указом Императора, который никто не отменял. Поэтому
будем готовиться к путешествию.
Этого я
не знала, думала, что берегут меня по распоряжению Ростопчина,
данному два года назад.
В этот
раз никаких нежданных гостей дома не оказалось, Танька миловалась с
Асланом, и я сразу же огорошила голубков новостью о предстоящем мне
долгом приключении. Девушка взвыла коровой, черкес же принял
известие спокойно – служба такая. И тогда мной было озвучено
решение: завтра же будет зарегистрирована вольная, и никаких
препятствий к предстоящей свадьбе не останется. А то, что молодой
муж на долгое время оставит жену, так сама его такого полюбила,
поэтому слезы лить прекратить следует. Готовься к венчанию,
дура!
Мысли о близком торжестве
моментально высушили Танькины слезы, и она упала мне в ноги с
благодарностью, и теперь мои глаза уже были на мокром месте.
Горничную свою я любила, и простое счастье ее настроило на
сентиментальный лад.
–
Спасибо, Александра Платоновна, – тихо сказал Аслан. – Мани
клянусь, что отплачу за доброту, жизнь отдам.