- Unmöglich!* – заявил фон
Грюнберг.
* (нем.) Невозможно!
- Ну вот, вы опять начинаете! –
рассердился д'Артаньян.
- Вы желаете, чтобы я убил своего или
просто ранил? – шепотом спросил я у гасконца, пока немцы готовились
к поединку.
- На ваше усмотрение, шевалье. Своего
я точно прикончу, больно заносчив!
«Кто бы говорил», - подумал я, но,
разумеется, промолчал.
Мне достался младший германец фон
Ремер. Выглядел он не слишком опасным, но недооценивать противника
я не собирался. Тем более, учитывая мою рану. При любом
неосторожном движении шов мог разойтись, поэтому закончить все
нужно быстро.
Все произошло даже лучше, чем я
планировал. Фон Ремер оказался неплохим мастером, и я даже не знаю,
как долго продлился бы наш поединок при нормальных условиях, но ему
банально не повезло. Не успели мы обменяться парой ударов, как
Ремер поскользнулся на влажной после дождя траве, потерял
равновесие и чуть не упал, взмахнул руками, словно птица, удерживая
равновесие, да так неудачно, что напоролся предплечьем на мою
рапиру.
Шпага выпала из его руки, Ремер
побледнел и покачнулся.
- Желаете продолжить поединок? – я
отступил на шаг и дал возможность германцу прийти в себя.
- Я не владею левой рукой, - покачал
головой Ремер, не делая попытки поднять с земли оружие.
- Geben Sie auf, Monsieur?* - спросил
я, приставив клинок к его груди.
*(нем.) Вы сдаетесь,
месье?
Он удивленно взглянул на меня, не
ожидая услышать родную речь, но ответил ожидаемо:
- Сдаюсь, шевалье. Моя жизнь в ваших
руках!
- Оставьте ее себе, месье. Я
полностью удовлетворен.
Д'Артаньян, между тем, как молодой
сайгак скакал вокруг фон Грюнберга. Тот отбивался, но видно было,
что немец подустал. Все же разница в возрасте в пятнадцать-двадцать
лет давала о себе знать. И хотя барон блестяще владел шпагой и в
целом был в хорошей физической форме, но молодость и задор делали
свое дело. Д'Артаньян выматывал противника, заставляя его
обливаться потом.
По правилам парной дуэли, я мог
помочь гасконцу и даже шагнул было в его сторону, но д'Артаньян,
увидев это, сделал предупреждающий знак рукой, чтобы я не
вмешивался в дело, и я отступил, оставшись лишь в качестве
наблюдателя. Признаться, это меня устраивало.
В то, что гасконец проиграет
поединок, я не верил.
Так и произошло. Сделав ложный выпад,
д'Артаньян просто поднырнул под шпагу тевтонца, на долю сантиметра
увернувшись от острой стали, и вонзил клинок в сердце фон
Грюнберга.