Дипломатия Романовых.
Степан, решивший, что император отсутствовал по надуманной
причине, ошибался. Его Величество действительно был занят делом
поважнее чаепития, и дело это не любило отлагательств. Он занимался
политикой.
Карл Васильевич Нессельроде, министр иностранных дел Империи, с
глубочайшей почтительностью и ласковым обожанием слушал речь своего
повелителя. В душе его, однако, скребли кошки. Как человек ума не
столько большого, сколько именно дипломатического, он не мог без
страдания профессионала сравнивать государей действующего и
предыдущего.
Александр Павлович был лжец, и лжец природный, искусный.
Получивший прекрасное образование благодаря заботам Великой
бабушки, освоив поведение человека безупречного воспитания,
рыцарские манеры и умение нравиться женщинам, он не верил никому и
никогда.
"Властитель слабый и лукавый" - оценка Пушкина била не в бровь,
а в глаз, но сам Александр пришёл бы от неё в восторг. Подбирая
образ наиболее подходящий для его собственного выживания,
остановился он именно на таком. Этот человек, начавший правление с
навязанного (как ему казалось) отцеубийства, сумел переиграть всех.
Он обыграл Наполеона, Талейрана, окружающую его знать, австрийцев,
англичан, пруссаков, следующего за ним в очереди наследования
брата, мать, сестру, турок, поляков, греков и австрийцев. При этом
дело обставлялось так, что это его все обманывали, пользуясь
прекраснодушием Благословенного, на что императору оставалось лишь
беспомощно разводить руками и щурить близорукие глаза. Серьёзные
противники, такие как упомянутые французы, разгадали его вполне, но
слишком поздно. Наполеон, гордившийся своим талантом читать в
сердцах и душах людей, очень быстро сообразил, что рыбка попалась
крупная, мрачно одергивал любые насмешки в адрес русского
императора, и указывал на то, что как раз этот государь Севера
несёт в себе наибольшую опасность. Талейран заболел от стыда когда
понял, что это не он продал Александра англичанам, а как раз
Александр сбагрил его островитянам. Те, кстати, как и французы,
более чем высоко оценивали способности русского императора.
Наивный и слабый, подлый и доверчивый, человечный и бездушный,
открытый и презрительно замкнутый, предпочитающий женское общество
мужскому, не стесняющийся говорить, что учится у женщин - то была
лишь часть масок покойного царя. Впрочем, и на счёт "покойного"
были сомнения, в глубине души Нессельроде надеялся, что великий
хитрец и в этот раз сумел увернуться. Предпосылки к тому были.