Степан. POV. Продолжение.
"Чины сделались страстью русского народа", как говаривал
Александр Сергеевич. Следует ли считать, что раз во мне отсутствует
сия страсть, то я не отношусь к этому русскому народу? Или состав
"народа" весьма ограничен? Или... Какие только глупости не лезли в
голову за дни ожидания награждения. Любопытство и желание узнать
поскорее каков расклад, кто же я теперь и что далее, всё уступило
апатии. Эмоциональное опустошение, выгорание, можно назвать как
угодно, делало меня равнодушным.
Пушкину было проще. Сам он привык посмеиваться над "ловлей
счастья и чинов", но как дошло до дела, так оживился наш поэт.
Глаза горят, осанка гордая. Вспоминает, небось, своих предков и
радуется.
- Ничего, ничего! Не переживай, сын Афанасиевич! - Пушкин зашёл
в мою, теперь уже официально арендованную на моё имя квартиру,
привычно занимая облюбованное им место у камина. - Не забудут. И на
тебя прольются капли золотого дождя. Что я смешного сказал?
- Ничего, Александр Сергеевич, я так. От безделья улыбаюсь.
Надоело ждать.
- Всякому свое место. Как ты сказал: награждение невиновных?
- Непричастных.
- Да, верно. Но то не нам судить.
- Бесспорно, Александр Сергеевич. Ясное дело. Нам, может быть,
кажется, что некто не имеет отношения к чему-либо, а с другой
стороны посмотреть - имеет.
- Всё-таки дуешься. Эх, Стёпа. Понимаю, но держи себя в
руках.
Я промолчал. Нет, бывший барин не понимал. Или здесь главное
заключено в слове "барин"? Кем он видит меня? Вопрос сложный, но
отказаться от уверенности в моем сильном желании выслужиться он не
может. Почему? Такого быть не может в его понимании, вот и всё. Раз
уж он сам загорелся, то и мне не резон притворяться.
Награждения уже начались, в газетах ежедневно печатали о новых
россыпях наград тому или иному сановнику. Их, наград и сановников,
было много, куда больше ожидаемого. Как будто войну выиграли.
Поразмыслив, я пришёл к выводу, что у императора есть
существенные соображения к проявлению подобной щедрости. Вряд ли
это хорошая мина при плохой игре. И уж точно не подготовка войны с
Францией, о которой говорили все кому не лень. Дела не
подтверждали. Война мгновенно читается по торговле. Если господа
офицеры не бегут покупать себе новые сабли, погоны, мундиры,
пистолеты, седла, лошадей и уйму всего того, что необходимо в
походах, значит и войны нет. Если нет срочных заказов от военного
ведомства на многие тысячи сапог, шинелей и прочей амуниции, то
ничего и не будет.