— Давай.
Дмитрий записал адрес на клочке рабочего чертежа – карандаш аж
прыгал. А сестра уже шла прочь.
— Стой! – догнал в три прыжка. – Слушай, красавица безумная.
Брат у тебя скотина, кто спорит. Но гостинец малому передать надо
бы. За подлючесть не сочти. Ну пожалуйста!
Выгреб из кармана недавнюю зарплату.
Раиса глянула:
— Шмякнуть бы тебе по наглой харе. Да день больно хороший.
Давай, не лишние будут. При условии – свои малые появятся,
непременно сообщи. Маня пусть напишет, она не развалится.
— Напишет, вот увидишь, непременно напишет.
Уходила сестра не оглядываясь, от тяжести кошелки чуть кренясь.
Смотрел вслед как дурак, двинуться не мог.
У поворота все же оглянулась, чуть заметно махнула.
В тот день взял бутылку «беленькой», вечером сидел, смотрел на
мебель, собственноручно сделанную – недурно получилось. Думал. Да
как оно может быть? Райка такая умная, взрослая… и племяш… а мать
уж давно.… А Петька-Черт? Нет, только подумать?! Да как он
умудрился, прощелыга этакий?! Там же и взглянуть не на что было,
сопляк сопляком. Господи ты боже мой…
***
26.02. 1945. Восточная Пруссия
7 км от перекрестка Вильтитен
1:42
Рация сама ожила – вызывал батальон. Ага, хорошо, дошли значит,
гонцы подстреленные-померзшие.
Довольно долго проверяли – старый позывной машины лейтенанта
Терскова в штабе уже не помнили, проявляли понятную осторожность.
Но взаимно проверились. Олег, частично шифруясь, местами
иносказательно, обрисовал обстановку. Штаб немедля начал думать
новые планы, приказал наблюдать и быть на связи.
Наблюдать было особо не за чем – в оптику Олег видел только
часть вершины холма, сейчас там было темно, туманно и пусто, а
может, и просто темно да туманно. Снаружи невооруженным взглядом
было даже виднее. Ну, там Митрич наблюдал, терпения и усидчивости
деду было не занимать.
Подумалось, что заряжающий рядовой Иванов уж очень метко из
винтовки бьет. Чувствуется солидный опыт и привычка, явно не в
запасном полку его наспех учили. Положил фрицев, словно в тире
парка культуры и отдыха. Не-юный ворошиловский стрелок, гм.
— Темная все-таки личность – наш дед, – пробормотал Олег, глядя
на слабо светящуюся, ждущую приема рацию. – Оно и хорошо, а то б
положили нас нахрен в той поганой траншейке.
Рация молчала, поскольку размышление было явно не эфирное. Олег
передернул плечами – в машине было холодно, и полез искать
чего-нибудь пожрать.