— Ты
генерала знаешь, потому не особо-то завидуешь. Витюша у нас человек
интереснейший, но жутко изматывающий. Разве что изредка…
—
Товарищей, называющих товарища Попутного домашним «Витюша», у нас
не так много. Собственно, я одну такую и знаю.
— Ты, Женя,
без меня совсем от рук отбился. В глаза старшим товарищам
«заливаешь», и вроде так и надо. «Одну он знает», как же. Твоя
белградская знакомая персональный привет передавала, мы,
собственно, с ней вино и распили, товарища генерала спозаранку
«наверху» ждали, он чаем обходился.
— О,
Лизу-Лизавету видела? И как тебе?
— Странное
ощущение. Рыжая девчонка из яркого либретто. Я, между прочим,
черновики еще когда читала. Получается, материализовалась Лиза из
ниоткуда.
— Ну, не
совсем ниоткуда. Мы ее в плен брали, она на крыше чуть не околела.
Стойкая особа, хотя опереточную финтифлюшку напоминает.
— Лизавета
про крышу рассказывала. Она ничего девушка, оригинального
характера. Но возраст…
— А каков
должен быть возраст подруги генерала, имеющего столь масштабные
планы?
— Видимо,
примерно такой и должен быть. Только она взялась непонятно откуда в
очень нужный момент, и воспитания характерного. Подозреваю, я ее
мамулю знавала, хотя мы и не были формально
представлены.
— Да что
формальности в наше время?
— Точно.
Ладно, чем помочь могу?
…Переписывала начисто товарищ Мезина срочные
докладные – умение владеть пером и чернилами, да и почерк были
самые подходящие. Крутилась штабная жизнь, кипел казарменный
городок. Откровенно говоря, Евгению эти казармы и плацы столь
многолюдными вообще не помнились.
***
30 марта 1945
года. Борт самолета.
2:12
Вот же
кипящая и непредсказуемая служба пошла. Урчали во тьме неба
двигатели, покачивало корпус «дугласа», а Олегу все не верилось.
Утром сидел в танке, о самолетах даже не думалось, работал с
прицелами, и тут вызов в штаб. «Срочно подобрать людей, надежных,
непьющих, от экипажа, расчета по человеку… что стоите?»
— И наших
берут?! – восхитился наводчик. – А я от «линдовцев» слыхал, у них
на наградную экскурсию отбирают, думаю, во – заслуженным
штурмовикам все привилегии.
— Не галди.
Мы, может, и не такие заслуженные, но тоже не пальцем деланные,
чего нас вдруг обходить. Кто от экипажа поедет?
— Так
Митрич пусть и едет. Он москвич, ему нужней.
— Я?! Я –
точно нет, – наотрез отказался дед.