***
6 апреля 1945
года. Восточная Пруссия
19:31
Митрич
усмехнулся, сложил нож, стряхнул с шаровар стружки. Все тогда шло
как обычно: госпиталь – дом родной, медсестрички-подружки, только
чаще обнимаешь матрац на койке. Но процесс выздоровления шел, а как
же иначе. Имелось красивое Фирино предсказание, и усталая эпитафия
в госпитальном журнале «умер от ран» к этому пророчеству отношения
иметь не могла. Иной «конец фильмы» предстояло искать.
Боец Иванов
осмотрел свежеизготовленную бобышку крепления, взял винтовку и
полез в танк.
— Красавицу
свою будет пристраивать, оглаживать и лелеять, – сказали
снаружи.
— Вот
слышу. Щас вылезу и накажу за хулительные намеки, – пообещал
Митрич, устраивая «трехлинейку» на приготовленное место и надевая
бобышку на ремешок крепления.
— Напугал!
Ты винтарь понадежнее на цепь посади, а то растрясет – он и пальнет
мне в зад. Тогда сам за рычаги сядешь, – пригрозил
Тищенко.
— Не-не, я
не умею. Я же сугубо по деревянному и заряжательному
ремеслу.
— Да ты
що?! У тебя лапы как те тиски свайные. В самый раз рычаги ворочать.
Командир уже намекал.
Митрич
хмыкнул. Нет, в кресле мехвода он действительно сидел –
Олежка-командир тренировал экипаж на взаимозаменяемость. Дело
правильное. Но одно дело – танк из-под огня как-нибудь кривовато
вывести, а другое – полноценный мехвод. Там учиться и учиться.
Вообще-то интересная профессия, но товарищ Иванов – он по дереву, и
менять этот жизненный уклон поздновато.
Винтовка
подвисла как влитая, Митрич потряс оружие – нет, хорошо получилось,
претензий предъявлять не будут. Толковая упряжь, самое сложное было
– место найти. Танк, безусловно, машина жутко тесная, но если
подойти с умом и опытом…. Дернул ремешок с бобышкой – «трехлинейка»
освободилась, послушно скользнула в руку. Конечно, лучше бы рядом
со своим местом пристроить, но внутри-танковое конструирование все
же имеет свои ограничения.
Снаружи
работали, звякали, попутно спорили о возможностях и талантах
мехвода. Мечтатель Грац собирался непременно специальности
выучиться – танковый механик и в мирной жизни не
пропадет.
Это верно.
Пора бы и рядовому Иванову задуматься. Война, судя по всему,
заканчивается, а дальше что? Пусто у тебя в планах, а, Дмитрий
Дмитриевич? А если пошутила тогда Фира? Молодые были, кто ж знал,
что о тех коротких словах и через четверть бесконечного века будет
думаться?