Несправедливо это было. Отчего нельзя было закончить
в траншее «на аккумуляторной»? Уже и настроился человек, и
настроение имелось. Не заслужил, что ли? Или должок все еще держал?
Понятно, за Гришку и Сашку всю эту… 6-ю армию фрицев с их сраным
Паулюсом поголовно пострелять - и то ничтожно мало будет. Но с
такими задачами в одиночку справиться довольно сложно. Нужно
все-таки с пониманием к отдельным бойцам-Ивановым относиться, дать
спокойную смерть.
А сознание
все чаще уходило. Видать, колебался бог – может, действительно
отпустить пора, не мучить?
…Разок
пришел в себя Иванов – слегка качало, и холод студеный вокруг, гул
двигателя. Причудилось – опять в Сталинград переправляют, сейчас
умный дед-речник чего-то этого, философского скажет. Удивился из
последних сил – смысл-то какой? Сил винтовку поднять нет, тут хоть
как себя уговаривай. Зачем везут, смысла уже нет. Но соседи
постанывали, говорили про броню – пробивался на левый берег
бронекатер, полный битого пехотного народа.
Потом вышло
полное безвременье, и пришел в относительное сознание ранбольной
Иванов уже на серых, но чистых госпитальных простынях. Спине и
организму было больно – хоть в голос ори. Но Митрич был уже хорошо
ученым – догадывался, что боль «чистая», изрядно прошуровали и
поковырялись в ране, видимо, похерив все ненужное, и хорошенько
зашив немногое, что осталось. Орать стоило только в крайнем случае
– народ в госпитале и так намучавшийся, ему бы поспать
спокойно.
…А кололи
чем-то неплохим – боль тупела. Поили с ложечки, подкармливали,
ерзать помогали. Искоса видел Иванов силуэты сестричек и нянек,
лежачих соседей по палате, сил потихоньку прибавлялось, уже голоса
различал. Один голосок определенно нравился – на Фиру чуть похоже.
Ну, это если бы давняя подруга до сих тяжких военных годков вдруг
дожила и не состарилась.
Кстати, вот
с текущей сменой годов всё слегка подправилось. Отметил госпиталь
наступление нового 1943-го года, скормили ранбольному Иванову
грузинскую мандаринку и конфету – по слухам, чуть ли не московскую.
Но что конфеты?! Новости шли истинно праздничные. Тяжко загибалась
в окружении армия Паулюса, вымерзали голодные немцы, били их наши
со всех сторон и всеми родами войск. А, суки, одолели вас
таки?!
Осознал
Митрич, что раз ему некоторые новости и женские голоса не совсем
безразличны, нужно как-то мобилизовать остатки организма, заново
вставать на ноги. И возвращаться на фронт. Винтовка определенно
найдется, пластинки-обоймы наменяем, личный счет продолжим.
Понятно, если уже вовсе инвалид, то придется к станку или еще куда.
Тоже нужное дело, если иначе не получается. Но это мы еще посмотрим
– руки и ноги пока на месте, пусть и отвратительной
хилости.