— Ну, может быть, – лейтенант Терсков посмотрел по курсу
умершего танка – там на неочевидном «бугорчике» лежал мехвод – один
валенок слетел, ватные штаны, пропитанные маслом, лоснились даже в
темноте. – Митрич, а когда по нам попали, мы горели или нет? Ты
видел?
— А как же! Прям как на картинке. Едете, жопа дымится, брезент
горит, а тут по вам, бах! – встали, и разом еще – бах! Кажется, с
дороги танк по вам влупил. А может, самоходка. Механик выскочил,
его застрелили. Потом корма у вас еще чуток погорела, но погасла.
Всё.
— Да чего вдруг «всё»? – не согласился Олег, скребя дно банки
куцым ножом. – Практически цела машина. Брезент и иное барахло –
мелочи, наживем еще. Ленивец – тоже ерунда, отремонтируем в два
счета. Ну, если жив буду.
— Если чо, без тебя отремонтируют, – заверил дед.
— Или так. Стой, ты что с пулеметом делаешь?! – испугался
Олег.
— Диск ставлю. Тот пустой был. Не ставить, сэкономить? – ехидно
уточнил Митрич.
Лейтенант Терсков с опозданием осознал, что под танком теперь
два пулемета: один с сошками, другой без – с ним-то дед и
возится.
— Ты как его снял-то? – поразился Олег.
— С божьей помощью. Вознес сердечную молитву святому Иоанну, он
мне зажимное кольцо послюнил[8]. Товарищ лейтенант, я хоть
деревня-деревней, офицерских училищ и академий не кончал, но на
заводе вдоволь поработал, не совсем руки кривые.
— Так это хорошо. Только у него – у пулемета есть специфика. Ты
на стрелковом «дегтяреве» первым номером был или вторым?
— Старший помощник подносчика патронов, – Митрич по-стальному
ухмыльнулся.
— Ты лыбься. А я все равно объясню, оно не помешает, – сказал
Олег, придвигая «свой» ДТ.
— Так я разве возражаю? Я вообще ученые лекции люблю, помнится,
специально в клуб ходил, умных людей-лекторов послушать.
— А у тебя вообще какое образование? – с некоторым подозрением
уточнил лейтенант Терсков.
— Все четыре класса. Потом еще чуток, – несколько туманно
пояснил дед.
Провели краткое техническое занятие. Странным образом в голове
лейтенанта Терскова прояснилось – наверное, пересказ заученных в
училище знаний помог. Вот только холод донимал – Митрич накрыл
лектора своей шинелью, поскольку слушая и комментируя, проводил
земляные и иные работы и порядком разогрелся. В корме танка теперь
возвышался бруствер из двух немецких тел, боец рыл землю крышкой
помятого диска, углублял естественную ложбинку, превращая в
окопчик. И о наблюдении не забывал ни на секунду – вертел головой,
слушал.