Митрич затащил немца под корму «154»-го, принялся
ворочать-пристраивать. Живые немцы видимо, уловили возню – по танку
простучала автоматная очередь. Боец выругался, попытался
встряхнуть-очистить содранную с трупа куртку-парку.
— Тебе уже без надобности, не пыжься, ганс, – бормотал дед,
вертя головой, присматривая за обстановкой.
Олег смотрел, как посверкивают зубы и глаза стрелка. Все же
псих. Может, и не на полную голову, но определенно. Собственно, у
лейтенанта Терскова с башкой тоже сейчас не особо, чего к людям
придираться.
Митрич набил полный рот тушенки, постелил фрицевские шмотки,
кусок обгорелого брезента, слетевшего с кормы «154»-го – от
лохмотьев остро пахло гарью:
— Вбваггг.
— А?
— Переползай, говорю. Померзнешь, и так трясет, как тот заячий
хвост.
Олег не без труда переполз на тряпье. Утепление, конечно,
обманчивое, но все же. Митрич торопливо упихал в себя еще ком мяса,
жевал, прислушивался. Ближние немцы молчали, далее – за усадьбой –
шла пулеметная перестрелка. Совсем уж дальше работала артиллерия и
минометы.
— Самое время батальону ударить и выйти к героически
захваченному нами плацдарму, – возвестил Митрич, дожевывая. – Всё,
твоя половина банки осталась, лейтенант. Ничего тушняк, только
лаврового листа не докладывают.
— Не, я не буду. Стошнит.
— Всё разом не вытошнит, что-то задержится в организме, – боец
сунул лейтенанту нож, отполз к носу танка. – Что-то с той стороны
замышляют, так оно мне чуется. Ты ешь, я же особо уговаривать не
умею, не нянька.
Олег ковырнул обломком клинка холодное жирное месиво, к горлу
немедля подступило. Нет, нужно попробовать. Калории нужны, это ж
топливо, иначе вконец заглохнет организм.
Кое-как жевалось, ползло в горло. Лейтенант Терсков подцепил еще
комок, орудовать изуродованным складным ножом с треснутыми
костяными накладками было не очень удобно, но где потерял ложку,
вспомнить не получалось.
— Слышь, Митрич, твоя правда – лаврового не положили.
— А чего же… у меня чувство вкуса… даже повара завидовали, –
прокряхтел боец. Просунув винтовку между катков, он пытался что-то
зацепить.
А, еще одного дохлого немца подсекает.
— На что тебе покойник? – с некоторым любопытством
поинтересовался Олег, вылавливая в банке желе – оно шло в горло
легче.
— Бруствер нарастим, – пояснил, отдуваясь, деятельный дед. – С
кормы прикроемся, а с той – носовой стороны бугорчик, оттуда
гранаты швырять неудобно, так что выкатятся германцы прямо под твою
пулеметку. Точно говорю – с той стороны и сунутся.