— Навряд ли. Но все равно – как было ее рубать? Не, то не мое.
Пошли, товарищи…
Уходили, пытаясь угадать направление. О тихой дневке нечего было
и думать. Да и вообще – близко погоня, явно не отцепится.
Кинули мешок со жратвой, искали место, сподручное для последнего
боя.
— Во, хоть кобелей порадовали, – прохрипел Чижов, прислушиваясь
к торжествующему лаю-вою нашедших мешок псов. – Вон прогалина, дале
роща. На прогалине мы будем, там вроде канава есть. А Митька как
тогда – зад для приманки кажет…
Все же не так близко поляки были – красноармеец Иванов успел
чуть постоять, дух перевести, отдышаться, упираясь руками в колени.
И то и то обессиленно дрожало – круг колбасы, пусть почти целый,
едва ли разом силы в лагерное тело вернет. На голове Митьки была
изгвазданная жолнерская фуражка-конфедератка[8] отданная Игнатом,
ножны шабелюки волочились по траве. Эх, некогда портупею подгонять,
может, так и придется чучелом помереть.
Вывалилась на край прогалины погоня –
закричали-запшекали-загавкали радостным хором. Человек десять,
часть с ружьями и винтовками, да три остромордые тонконогие псины.
Митька тяжело побежал к деревьям – притворяться не приходилось.
Поляки устремились следом – вон она, добыча загнанная, всего
сотни полторы шагов и осталось. Видели охотники только спину
бегущего – один же на хуторе приходил-грабил, точь в точь как
сказали, может рост и субтильность слегка не те, да какая разница.
И на канаву в ложбине кто смотреть станет…
Ударили разом два винтаря – на прицел взяты охотники
посерьезнее, те, что с винтовками. Рухнули двое ляхов, остальные
бегут, еще в разум не взяв…
…Теперь уже вразнобой бахнули «трехлинейки» – с такой дистанции
опытный боец разве промахнется? Падают на траву в изморози лихие
загонщики. Закричала враз уменьшившаяся погоня, поворачивают поляки
назад, да поводки азартных псов вперед рвут, хозяев
опрокидывают…
…Сидел на корточках обессиленный Митька, смотрел…
Чистый расстрел… уже и видят поляки засевших в канаве беглецов,
да поди попади в них, если одни макушки виднеются. А винтовка
оттуда – бах! да бах!, только затворы клацают. Бегут, ползут к лесу
уцелевшие, уползает на карачках поляк в форме, фуражку потерял, не
глядя за спину из револьвера шмаляет…
Собаки помешали всех охотников положить, захлебывались, к канаве
рвались, одна повод из рук лежащего вырвала, метнулась, за ней
вторая…. Пришлось Игнату винтовку бросить, из «нагана» бить. Семь
пуль, а собаки упрямее людей – визжат, подыхают, но рвутся грызть,
хер ты их остановишь. Последнему кобелю Чижов череп прикладом
размозжил…