Митрий с чувством пожал руку мастеру.
На обратном пути купил новую зубную щетку, вина и иностранного
рома. Обмыли зубы на славу.
Но с Фирой еще до того случилось.
…— Боишься? – шептала, прижимаясь.
— Чо творишь? – ужаснулся Митрий, поднимаясь на цыпочки – не от
страха, какой уж там страх – от руки девичьей, умело
безобразничающей.
Запечатала полузубый рот поцелуем – Митрий совсем ошалел. По
сути, это первый поцелуй и был – девчонки-проститутки в губы
целоваться привычки не имели, это ведь западло несносное.
Вроде и был товарищ бандит Иванов-Иванцов давно взрослым
человеком, но так только думалось. Оказалось, не только поцелуй
первый, но и все остальное как впервые. Прямо в мастерской, даже
дверь не заперли сдуру. Фира, она такая и была – умная-умная, а как
найдет на нее – умри все живое, беру что хочу.
Считалась наполовину цыганкой. На какую половину, не совсем
понятно – по трезвому размышлению, ничего цыганского у нее в
происхождении не имелось, кроме масти волос и склонности к
гаданиям. Но красива чертовски: очи в пол-лица – если
присмотреться, глаза разноцветные: левый побольше в золотистую
каресть уходит, правый – в зелень. Но это если долго всматриваться,
так-то просто сказка. Скулы точеные, зубы – жемчуг. Походка
неспешная, легкая, танцующая. Дерзкая – свои чудные локоны резала
беспощадно, словно под линейку на уровне ушей чекрыжила, это уже
совсем и не по-комсомольски получалось, это даже последнюю моду
нэпманскую перекрывало. Сама и резала, удивительно, но четко-то как
выходило. Всё сама делала, ничего ей от «ваньков» и урок не нужно
было, может, оттого парни на нее сходу запасть были готовы, прямо
хоть что у них проси. Опасная девчуля. Четкая.
Фира… ну к черту, Глафира она была, или Граша. Фирой – так
Костя-Тычок свою полюбовницу именовал. Только и для него она была
больше, чем просто маруха. Бесовка была сердечная,
чистая-штучная.
Странно там всё вышло. Вот сколько к странности своей
собственной жизни ни привыкай, а всё она удивляет. Особенно по
молодости.
Свидания редкими получались – риска и так по макушку с темечком.
Но каждая встреча… словно расплавляла… и голову, и тело, и чувства,
прямо до подметок сапог слабел. Ускользала Фира-Граша, остывал,
стискивая ладонями голову Митрий, пытался понять-вспомнить, что
делала, что говорила. Куда там, тело, словно заново
обожженное-облуженное, сияющее, остывало, чувства кипели. Господи,
да что она с мужским телом вытворять умела? Ведьма,
недоучка-гимназистка….