Кое-как выбравшись из-за стола, мы разделились. Татьянка утащила
Варварушку к себе в покои, мы же с Леонидом перебрались к нему в
кабинет, куда царевич велел подать кое-чего покрепче чаю и
соответствующие закуски.
— Как твоя диссертация? — поинтересовался царевич, когда мы лихо
махнули по чарочке клюквенной настойки, закусив ветчиной.
— Да что ей сделается, к Рождеству надеюсь защитить, — некоторую
настороженность, появившуюся у меня при словах Леонида, я
постарался скрыть за напускной беззаботностью.
С чего я насторожился? Ну как, раз уж царевич спросил про
диссертацию, то планы, что он имеет на меня, скорее всего могут
вызвать какие-то осложнения с нею, потому хотя бы, что их
осуществление отнимет у меня время. Ладно, сейчас всё и
узнаю...
— Ты, Алексей, прости, я понимаю, для тебя диссертация очень
важна, — не особо уверенно начал царевич, — но у меня тут такое
затруднение... Только тебя и могу попросить. Если не ко времени,
скажи, буду что-то ещё придумывать.
Да-да. Я прямо так и поверил, будет Леонид что-то придумывать,
конечно. Но неуклюжая вежливость, с которой царевич обставил своё
пока ещё не высказанное пожелание, порадовала — не окончательно,
стало быть, проникся мой приятель собственным величием.
— Я тебя слушаю, — просто сказал я.
— Ты про убийство отставного палатного советника Гурова слышал?
— спросил царевич.
— Только то, что в газетах было, — ответил я.
Кстати, с газетами выходило как-то странно. Палатный советник —
чин шестой стати, равный армейскому полковнику, и чиновников такого
уровня, пусть и отставных, в Москве убивают, знаете ли, не особо
часто, на моей памяти так вообще первый раз. Тем не менее, газеты
писали о деле до крайности немногословно — «Московский вестник»
сначала сообщил о смерти при невыясненных обстоятельствах, а затем
коротко уведомил читателей о том, что Гуров был отравлен, и что
взят под стражу подозреваемый, имя которого до суда названо не
будет. То же самое было и в «Русских ведомостях», но там напечатали
ещё и некролог, где говорилось, что служил Захар Модестович Гуров в
Палате казённых имуществ на должности товарища [1] заведующего
земельным отделом, что служба его была отмечена орденами Михаила
Архангела четвёртой и третьей степеней, а также золотою
Николаевскою медалью и неоднократным выражением царского
благоволения с записью в послужной ведомости, что о гибели Гурова
безутешно скорбят вдова, двое сыновей, дочь, внуки и племянники,
количество коих не называлось, а также сестра. Такая несвойственная
газетчикам скромность в освещении нерядового для Москвы события
наводила на разные мысли, но от Леонида, похоже, я сейчас узнаю
больше.