— А что за выходка? — слова царевича мне не понравились. Похоже,
у дела есть какое-то двойное дно, о котором я не знаю. Это что же,
приятель мне так вот по-свойски подложил свинью?!
— Да женился Гуров уж больно неудачно, — поморщился Леонид.
— Рассказывай, — потребовал я. Да, с моей стороны так вести себя
было известной наглостью, но Леонид тоже хорош — мог бы и сразу
сказать, что там за сложности.
— Гуров мог бы прослужить ещё несколько лет и в отставку выйти
третьим государевым советником, — с кисловатым выражением лица
начал царевич, — но овдовел и женился второй раз... на актрисе, —
тут Леонид не удержался и откровенным образом скривился. Да уж,
женитьба и правда неудачная.
— Ангелина Красавина, — всё с тем же слегка перекошенным лицом
назвал Леонид имя второй жены Гурова. — На московской сцене
блистала.
Имя показалось мне знакомым. Ну точно, матушка моя, поругивая
игру актрис после очередного похода в театр, ворчливо
приговаривала, что Красавина сыграла бы лучше. Я помнится, как-то
поинтересовался у неё, кто такая эта Красавина, но боярыня Левская
сказала лишь, что была раньше такая актриса, а от изложения
подробностей уклонилась.
— Дело тогда до брата моего дошло, — продолжал царевич. — Он
брак Гурова хотя и признал, но не одобрил, вот и пришлось тому в
отставку выйти.
Это да. Актриса, она, конечно, не танцовщица и уж тем более не
циркачка, но для дворянина и занимающего столь ответственное место
чиновника партия, скажем мягко, не приветствуемая. Впрочем, вряд ли
палатный советник этого не понимал, уж наверняка и последствия
такого брака тоже представлять себе был должен, однако выбор свой
сделал не в пользу службы.
— Матвей Николаевич, как Гуров на той Красавиной женился,
общение с ним прекратил, — не унимался Леонид, — но супруге своей
встречаться с братом не препятствовал. Сына, правда, к дяде
отпускал не всегда, но в этот раз, так уж некстати вышло,
отпустил.
Ага, а тот дядю и отравил. Или не отравил? Ладно, это мы с
Борисом Григорьевичем выясним. Но Леонид меня огорчил, честное
слово, огорчил... Он же с двенадцати лет на военной службе, уж
излагать обстановку чётко и ясно его должны были научить, а тут
растянул, понимаешь... Или не растянул? Сперва дождался моего
согласия и лишь потом выдал то, что могло бы меня от дела
отвратить? Честно говоря, верить в этакое коварство не особо
хотелось — я-то Леонида знал совсем иным, влюблённым в мою сестру и
проявившим в достижении соединения с нею как изрядную
настойчивость, так и похвальную осмотрительность. А такой способ
уговорить меня в прошлой моей жизни назвали бы профессиональной
деформацией — всё-таки, живя в царской семье, Леонид поневоле
должен был пропитаться духом придворных интриг и хитроумных
политических комбинаций. Ладно, переживу. В конце концов, я Леонида
за язык не тянул называть себя моим должником, а иметь в должниках
аж целого царевича — это, знаете ли... Предвидение уже успело
шепнуть, что долг свой царевич выплатит уже скоро и выплатит с
щедростью. Вот и хорошо.