Мама мне доходчиво объяснила, что навязываться – дурной тон. И с
тех пор я страдала молча. Потому что полностью исключить Одинцова
из круга своих знакомых я не могла: он всё равно попадался на глаза
то дома, то в школе.
А потом мальчики выросли, уехали учиться. И как-то Одинцов исчез
с радаров моих страданий. Я даже позабыть о нём успела: у меня
появились новые интересы и увлечения, жизнь наладилась, кавалеров
было хоть отбавляй.
Появился он снова, когда мне стукнуло восемнадцать.
Повзрослевший, серьёзный, интересный.
– Лика, – сказал он, рассматривая меня с задумчивым интересом –
коронный такой тяжеловесно-оценивающий взгляд самца. – Ты
повзрослела.
И улыбнулся. Бамс! И сердце в лохмотья, на лоскуты. Старая
любовь, как оказалось, для меня не ржавеет. Гормоны, эйфория,
восторг. А главное – тотальное размягчение мозгов, когда
становишься глупой-глупой, не остаётся ничего, кроме томного, как у
коровы, взгляда. Влюблённая тёлочка – бери и веди куда хочешь –
пойдёт покорно, вздыхая и продолжая хлопать ресницами.
К слову, Одинцов водить меня никуда не стал. Я ведь младшая
сестрёнка его лучшего друга. Но это не мешало отвешивать мне
комплименты и продолжать сверлить тяжёлым взглядом, когда он думал,
что его никто не видит. Но я видела! Наблюдала за ним в зеркало
исподтишка.
И это были не девичьи фантазии и грёзы, когда сама придумала –
сама влюбилась. К тому времени я уже неплохо разбиралась в мужских
взглядах и желаниях. В том плане, что ум у меня всё же имелся, а
наблюдательность – мой конёк.
Меня тогда уже обхаживал Миша, которому предстояло в будущем
стать моим мужем. Но не ему достались мой цвет и невинность, и я
никогда об этом не жалела.
Мою целомудренность, как и сердце, похитил всё тот же коварный
искуситель Одинцов.
Случилось это на его двадцатидвухлетие. Шикарный был праздник, с
размахом. Пикник на обочине. Отмечали на даче. Шашлыки, речка,
музыка крыши окрестных домов поднимала на уши.
Я впервые видела Одинцова навеселе. В какой-то момент он
появился рядом со мной, и уже не отходил ни на шаг. Касался, словно
ненароком руками. Губы, будто случайно, то по щеке проходились, то
на шеё задерживались.
Да, я сама его затащила в постель. Не задумываясь, подарила
самое ценное для девушки. Сама была как пьяная от его шёпота и
скупых слов восхищения.