После прихода стражи в парк, ему
досталось по еще незажившим ранам. Били уже не так сильно, но это
потому, что было с чем сравнить, на самом деле и этого было
достаточно и очень неприятно. Киоши понял, кто-то из местных
пожаловался стражникам, что какой-то оборванец мешает им отдыхать.
Намеки он научился понимать с первого раза, тут ему лучше больше не
появляться. В следующий раз, от стражи он уже просто так не
отделается. Это ему еще повезло, что переломов не было.
В итоге он смог найти более-менее
подходящее место, где можно было прятаться от ветра и дождя и его
не так просто заметить для постороннего взгляда.
При следующей попытке кражи, ему
улыбнулась удача, и удалось стащить из мимо проезжающего фургона
мешок всякого тряпья, который он смог продать за четыре медяка
торговцу на площади. Тот знал, что мешок краденный, поэтому сильно
занижал цену. А Киоши был слишком голоден, чтобы пытаться
торговаться, все мысли его были о том, как скоро он купит себе
поесть и что-нибудь выпить. Не думая о завтрашнем дне, он собирался
потратить сразу все заработанные деньги себе на еду в самом дешевом
трактире, но тут госпожа удача решила отвернуться от него, и тогда
он впервые нарвался на грабителей, сразу троих. Вернее, они его
заранее поджидали, видели, как он получил деньги от
торговца.
Разговаривать они не стали, знали, что
такие как он скорее отдаст жизнь, чем потеряет деньги, заработанные
на еду. Как только он зашел в переулок, на него сразу накинулись
двое, заломив ему руки, подняли и держали практически в воздухе,
так как он совсем ничего не весил. Третий, обшарив все карманы,
перед этим осмотрительно ударив в живот, забрал все до последнего
медяка, если бы на нем были хоть какие-то нормальные вещи, то и их
бы сняли. После того как они получили свое, могли бы отпустить
парня, но решили сразу преподать ему урок, так сказать, на будущее.
Избили так, что он лишь к вечеру смог подняться и кое-как хромая,
добраться до своего убежища. Из еды было лишь то, что он успел
подобрать из выброшенных отходов еще вчера, опередив местных
собак.
В тот вечер в нем что-то надломилось.
Если до этого он жил как подвальная крыса, но в нем где-то глубоко
еще теплилась слабая надежда. То теперь он на каждого смотрел
волком. Нет в этом мире ничего человечного!