Я повернул ребристое колёсико замка.
— Привет, батя! А у нас гости. Точнее, гостья. Ты уж не пугай
её, пожалуйста!
Отец, ничего не понимая, смотрел на меня.
— Да проходи, сам всё поймёшь!
Стол мы перенесли в комнату к дивану, чтобы все могли
поместиться. Пока расставляли табуретки, я успел шепнуть Тане:
— Ничего не бойся и не стесняйся. А завтра утром поезжай прямо в
школу. Всё будет хорошо. Поняла?
— Поняла, — серьёзно кивнула Таня.
И я подумал, что у неё не было детства. Или детство кончилось
так давно, что девочка успела его забыть.
— Сколько тебе лет?
— Пятнадцать. Позавчера исполнилось.
Вот тебе и раз!
***
Через час я выехал из города. На автозаправке возле Лисичек
предъявил талон, который получил у Тимофеева, и залил в бак
двадцать литров бензина.
Бензина тратилось много — охотобщество не могло снабжать меня в
полном объёме. Выручил, как всегда, Георгий Петрович — он
договорился с командиром соседней воинской части. Той самой, откуда
приезжали солдаты строить охотничьи домики на озере.
Заправив машину, я неторопливо покатился по пустой дороге в
сторону Киселёво. Наконец-то у меня было время обдумать всё, что
произошло за день.
Если коротко — я предложил Георгию Петровичу сотрудничество. В
одиночку, даже зная грядущие события, я мало, что мог. А вот
вместе...
Вместе мы могли хоть как-то обезопасить наши семьи и близких от
неминуемо грядущего краха. У генерала и Владимира Вениаминовича
было куда больше возможностей, чем у меня. Да и головы у них
соображали хорошо. Ведь не зря же они дослужились до своих
постов.
А если так — то отчего бы не противостоять трудностям
вместе?
Эта мысль пришла мне в голову не вчера. Я обдумывал её ещё с
самого первого знакомства с Георгием Петровичем. Но тот инцидент с
гипнозом чуть не заставил меня передумать.
Смешно! Я сам был почти готов рассказать всё. А когда сведения
вытянули из меня против воли, случайно — разозлился и испугался.
Всё-таки, человек — натура противоречивая.
Но, наблюдая за генералом, я убедился, что своё слово он держит.
Ни Георгий Петрович, ни Владимир Вениаминович не пытались больше
вызнать у меня хоть что-то о будущем. И когда я немного остыл — это
стало последним решающим аргументом в их пользу.
Интересно, подумал я. А вдруг всё это — ловкий ход
психотерапевта? Вероятно, именно он убедил Георгия Петровича, что
давить на меня бесполезно. Возможно, Владимир Вениаминович понимал,
что рано или поздно я буду вынужден открыться. И терпеливо дождался
момента.