Павел кулаком постучал в дверь.
Через минуту недовольный женский голос спросил:
— Кто там? Танька, ты?
— Это милиция, — строго ответил Павел. — Откройте!
Женщина за дверью сдавленно охнула.
— Коля! — услышали мы. — Там милиция!
Мужской голос снова что-то пробубнил.
— Иди и сам посмотри! — ответила ему женщина.
Павел снова постучал в дверь.
— Откройте!
Послышался скрип половиц, затем щёлкнул замок, и дверь
распахнулась.
— Ну, и чего надо? — недовольно спросил нас крепкий краснолицый
мужчина. Короткая стрижка делала его похожим на сердитого ежа.
Мужчина был не то, чтобы пьян, но навеселе. Его необъятный
волосатый живот выступал из-под расстёгнутой рубашки. Ниже
виднелись форменные серые брюки. А на плечах рубашки были погоны
старшего лейтенанта милиции.
Старший лейтенант с подозрением смотрел на нашу компанию. Я
услышал, как за моей спиной Таня шумно вдохнула. Да и сам ощутил
холодок в груди. Чёрт! Приехали на арапа, называется!
Не растерялся только Павел. Он козырнул и официальным голосом
сказал:
— Убийство, товарищ, старший лейтенант! Пройдёмте с нами!
Со старшего лейтенанта мгновенно слетела вся уверенность. Он
выпучил глаза, крепкая челюсть отвисла от удивления.
— Где?
— Здесь. Идёмте, время не терпит.
— Б...! Щас, погодите!
Старший лейтенант повернулся и крикнул вглубь квартиры:
— Галя! Где мой китель? Быстрее!
Не закрывая дверь, он стал обуваться.
Таня прижалась к облупленной стене подъезда. Алесей Дмитриевич и
Валентина Михайловна молчали. Я не понимал, что затеял Павел, и
тоже помалкивал.
Через минуту старший лейтенант выскочил из квартиры. Китель его
был застёгнут не на те пуговицы. Рубаха торчала, а пустая
расстёгнутая кобура оттопыривалась. Подмышкой милиционер держал
кожаную папку на молнии.
— А это кто? — спросил он Павла, кивая на нас. — Свидетели,
понятые?
— Да, — ответил Павел и первым пошёл вниз по лестнице. Старший
лейтенант — за ним. Проходя мимо Тани, он удивлённо взглянул на
девочку, но ничего не сказал.
Мы вышли во двор дома.
— Ну, где? Кого убили, лейтенант?
— Не убили, а убивают прямо сейчас, — ответил Павел, — вот
её.
Он кивнул на Таню.
— В смысле? — опешил старший лейтенант.
И тут в разговор вступила Валентина Михайловна.
— В том смысле, что девочка боится идти домой. Её мать пьёт, не
даёт ребёнку нормально учиться. А вы, вместо того, чтобы пресечь
это безобразие, сами в нём участвуете!