— Ты ещё выпей с ними! — мгновенно прекратив рыдать, язвительно
сказала Галя.
— Помолчи! — бросил ей участковый. — Тоже мозги-то надо иметь!
Куда ты катишься?
Таня дёрнула меня за рукав.
— Я готова, — тихонько сказала она.
В правой руке у девочки была большая сумка, а левой она
прижимала к груди плюшевого пса с длинными ушами и удивлённым
выражением на морде.
— Идём!
Я взял у Тани сумку, и мы вышли на лестницу.
— Беги, доченька! Беги от родной матери! — кричала вслед Галя. —
только потом обратно не просись — не пущу! Поняла, шалава?!
— Вообще, она хорошая, — тихо прошептала девочка.
По её лицу, словно сами собой, текли слёзы.
— Я знаю, — сказал я. — Просто сейчас ты ничем не сможешь ей
помочь. Но, может быть, со временем что-то изменится. А тебе нужно
учиться.
— Всё равно только год ещё, — ответила Таня. — А потом придётся
искать другую школу. И на что-то жить. У бабушки пенсия
маленькая.
Говоря это, Таня спускалась вслед за мной по ступенькам.
Я остановился и повернулся к ней.
— Мы всё решим, обещаю. Все вместе. И ты тоже будешь в этом
участвовать.
Таня серьёзно посмотрела на меня.
— Зачем вам это, Андрей?
Я пожал плечами. Что тут скажешь?
— Затем, что мы — советские люди. Пока, сейчас — это правда. Да,
запомни вот ещё что — это очень важно. Не нужно чувствовать себя
обязанной за помощь. Просто когда сможешь — тоже помоги кому-то,
вот и всё.
— Разве это так работает? — спросила Таня.
— Только так и работает, — подтвердил я. — И никак иначе.
Мы все вместе погрузились в машину. Валентину Михайловну
посадили на переднее сиденье. Перед тем, как сесть, учительница
скептически оглядела машину, но ничего не сказала.
— Таня, где живёт твоя бабушка? — спросил я, заводя
двигатель.
— Видите магазин «Промтовары»? Поверните за ним направо, только
осторожно. Там дорога грязная.
За магазином я свернул на улочку, которая тянулась между двумя
рядами давно некрашеных деревянных заборов. Проезжая часть вся была
в лужах и выбоинах. Кое-где лужи пытались засыпать щебнем и битым
кирпичом, но бросили, не доделав. Кучи щебня торчали из грязной
воды, словно унылые каменные острова.
За одним из заборов седой мужчина в фуфайке сжигал опавшие
листья. Пряный дым костра метался на осеннем ветру и долетел даже
до нашей машины. А мужчина, сгребая граблями листья в кучу, даже не
взглянул на нас.